Атаман А.И. Дутов
Шрифт:
Уже 19 ноября началась активная военная и организационная подготовка предстоявшей борьбы. В политическом плане были воссозданы распущенные Директорией местные революционно-демократические правительства (Комуч, башкирское правительство), развёрнута широкомасштабная пропагандистская кампания по осведомлению населения о характере и целях омского переворота, наконец, Исполкому удалось добиться от местных общественных учреждений (дум, земств), а также от Чехословацкого национального совета заявлений о непризнании переворота [1251] . Один из эсеров позднее писал, что «в особенности нам не следовало упускать из своего внимания Екатеринбург, где мы должны были произвести революционный переворот в первую голову, изгнав сибирское командование и водрузив на его месте свою собственную власть» [1252] .
1251
Чернов В.М. Указ. соч. С. 390.
1252
Святицкий Н.[В.] К истории Всероссийского Учредительного Собрания. Ч. 3. Съезд членов Учредительного Собрания. М., 1921. С. 68.
В военном отношении Исполком попытался стянуть в Екатеринбург рабочие дружины с окрестных заводов, но не успел этого сделать. Только 21 ноября, на следующий день после отъезда депутатов из Екатеринбурга, к городу подошёл отряд вооружённых рабочих Нижнетагильского завода, численностью 800 человек. Подойди этот отряд на два дня раньше, соотношение сил могло кардинально измениться! [1253] Кроме
1253
Там же. С. 112.
1254
Уорд Д. Указ. соч. С. 92.
Согласно мемуарам Чернова, отказались командующий Екатеринбургской группой войск генерал-майор Р. Гайда (Екатеринбург) и командующий Самарской группой войск Генерального штаба генерал-майор С.Н. Войцеховский (Уфа) [1255] .
18 ноября М.А. Веденяпин сообщил Ф.Ф. Федоровичу: «Сейчас иду говорить с генералом ВОЙЦЕХОВСКИМ. Думаю, что этот разговор будет решающим» [1256] — эсеры сразу после омских событий стали апеллировать к армии. Позднее, 29 декабря 1918 г., Войцеховский на станции Тавтиманово достаточно осторожно записал в своём дневнике после долгого семимесячного перерыва в записях: «Сложная политическая обстановка; борьба диктатуры и демократии (Учред[ительное] соб[рание]). Я генерал на русской службе, но, кажется, не в милости у начальства. На этих днях Уфа будет очищена. Куда назначат меня — ещё не знаю. Рассчитываю на корпус» [1257] . Между тем в Ставке за Войцеховским закрепилась репутация сторонника эсеров [1258] , возможно не лишённая оснований.
1255
Чернов В.М. Указ. соч. С. 391.
1256
ГА РФ. Ф. Р-144. Оп. 1. Д. 22. Л. 33.
1257
ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 772. Л. 26.
1258
Там же. Л. 27.
Главнокомандующий вооружёнными силами Временного Всероссийского правительства Генерального штаба генерал-лейтенант В.Г. Болдырев 18–19 ноября находился в пути из Уфы в Челябинск и, судя по его воспоминаниям, пребывал в полной растерянности. Первоначально он собирался «немедленно освободить арестованных и разоружить отряд Красильникова [1259] , арестовать и предать суду виновных» [1260] , по его мнению, то, «что свершилось в Омске, [ — ] безобразие и означает катастрофу» [1261] . Однако затем в нём произошёл какой-то перелом, и, задаваясь вопросом «Что делать?», Болдырев всё же решил «временно уйти, не делать новых осложнений в армии» [1262] , а ведь ему ничего не стоило помешать перевороту. Болдырев был возмущён бездействием Колчака в Омске и заявил ему при разговоре: «Я никак не могу стать на точку зрения такого спокойного отношения [к] государственной власти, хотя, может быть, и несовершенной, но имевшей в своём основании признак законного избрания… я не ошибусь, если скажу, что Ваших распоряжений как Верховного Главнокомандующего на фронте слушать не будут. Я не позволил себе в течение двух суток ни одного слова ни устно, ни письменно, не обращался к войскам и всё ожидал, что в Омске поймут всё безумие совершившегося акта и ради спасения фронта и нарождавшегося спокойствия в стране более внимательно отнесутся к делу. Как солдат и гражданин я должен Вам честно и открыто сказать, что я совершенно не разделяю ни того, что случилось, ни того, что совершается, и я считаю восстановление Директории считаю (так в документе. — А.Г.) совершенно необходимым немедленное освобождение Авксентьева и других, немедленное восстановление в правах и сложения (так в документе. — А.Г.) Вами Ваших полномочий. Я считал долгом чести и совести высказать моё глубокое убеждение и надеюсь, что Вы будете иметь мужество выслушать меня спокойно. Я не допускаю мысли, чтобы [в] сколько-нибудь правовом государстве допустимы такие приёмы» [1263] .
1259
Красильников Иван Николаевич (1880—04.01.1920) — генерал-майор (17.08.1919), активный участник омского переворота 18.11.1918 г. — А.Г.
1260
ГА РФ. Ф. Р-10055. Оп. 2. Д. 7. Л. 37.
1261
ГА РФ. Ф. Р-9431. Оп. 7. Д. 16. Л. 20.
1262
Болдырев В.Г. Указ. соч. С. 114.
1263
ГА РФ. Ф. Р-10055. Оп. 2. Д. 7. Л. 40–42.
Колчак ответил жёстко: «…я передаю возможно кратко факты и прошу говорить о них, а не о своём отношении к ним. Директория вела страну к Гражданской войне в тылу, разлагая в лице Авксентьева и Зензинова всё то, что было создано до их вступления на пост верховной власти, свершившийся факт ареста их, конечно, акт преступный, и виновные мною преданы полевому суду, но Директория и помимо этого не могла бы существовать долее, возбудив против себя все общественные круги и военные в особенности…» [1264] Поскольку ранее перед Директорией Болдырев ставил вопросы о преследовании ПСР за бунт против верховной власти и об аресте членов ЦК партии, теперь ни о каком сотрудничестве с представителями ПСР речь не шла [1265] . 19 ноября в 22 часа Колчак приказал Болдыреву прибыть в Омск, неисполнение чего должно было считаться актом неповиновения.
1264
Там же. Л. 42–43.
1265
Майский И.М. Указ. соч. С. 325.
В прощальном письме от 21 ноября 1918 г. уже бывшим своим подчинённым: Дутову, командующему Сибирской армией генерал-майору П.П. Иванову-Ринову и главнокомандующему Западным фронтом генерал-майору Я. Сыровому Болдырев писал: «Уходя из рядов доблестной Русской армии, завещаю помнить, что будущее России на фронте и в создании единой сильной[,] боеспособной армии. Будет прочен фронт и крепка духом армия, будет обеспечено и возрождение Великой России. Прошу передать всем офицерам, солдатам и казачеству мою горячую признательность за их доблесть и великие труды. Главнокомандующего Генерала Сырового прошу передать мой братский привет доблестным чехословакам за их незабываемую помощь России…» [1266]
1266
ГА РФ. Ф. Р-10055. Оп. 2. Д. 5. Л. 2.
Воззвание из Уфы с протестом против низложения Директории и с призывом объединиться в борьбе против Колчака было получено и в Оренбурге. Причина обращения оппозиционеров к Дутову понятна — оренбургский атаман и командующий войсками Юго-Западной армии располагал в то время довольно крупными вооружёнными силами (по данным на 28 декабря 1918 г. — не менее 33,5 тысячи штыков и сабель [1267] ) и мог не только морально, но и вполне реально воздействовать на других политических деятелей. Как впоследствии отмечал помощник
1267
РГВА. Ф. 39514. Оп. 1. Д. 6. Л. 10.
1268
Акулинин И.[Г.] Колчак и атаман Дутов. Отзвуки омского переворота 18 ноября 1918 года в Оренбурге и Уфе // Возрождение (Париж). 1930. № 1711. 07.02. С. 2.
1269
Акулинин И.Г. Атаман А.И. Дутов — Hoover Institution Archives. Mariia Dmitrievna Vrangel’ Collection. Box 14. Folder 8.
1270
Болдырев В.Г. Указ. соч. С. 170.
Не имея возможности повлиять на решение Дутова, эсеры предприняли попытку срыва его переговоров с Колчаком. Ещё до 21 ноября произошёл перерыв связи с Оренбургом [1271] . В разговоре по прямому проводу между представителем Совета управляющих ведомствами М.А. Веденяпиным и представителем Чехословацкого национального совета доктором Куделя первый заявил: «Попытка Совета (управляющих ведомствами. — А.Г.) воспрепятствовать сговору КАЛЧАКА (так в документе. — А.Г.) с Дутовым по прямому проводу, парализована генералом Сыровым, который запретил даже доставлять Совету контрольную ленту, обеспечив монархистам возможность беспрепятственно осуществлять свой заговор и лишив Совета (так в документе. — А.Г.) возможности принять меры противодействия. Кроме того, генерал СЫРОВОЙ крайне ограничил даже круга (так в документе. — А.Г.) лиц и учреждений, которым Совет Управляющих может посылать политические телеграммы и не только на фронт, но и на всей территории, освобождённой от большевиков. Сейчас генерал Сыровой требует отправки Дутову пяти миллионов, которые будут употреблены для содействия Колчаку против демократии. Генерал Сыровой требует передачи в руки военного командования милиции и государственной охраны, без чего Совет не сможет осуществлять важнейшие свои функции охраны безопасности граждан, государственного порядка и самой государственной власти, Совету известно предположение о назначении генерала КАППЕЛЯ командующим Самарского и Симбирского фронта. Совет отдаёт должное военным заслугам и способностям генерала Каппеля, но он (Каппель. — А.Г.) никогда не скрывал своих монархических убеждений, и назначение его на столь ответственный пост в момент монархического Омского мятежа равносильно активному содействию этому мятежу. Указанные меры, ослабляющие позицию демократии и содействующие монархистам, оправдываются будто бы интересами фронта. Совет Управляющих и вся русская демократия более кого бы то ни было заинтересованы в укреплении фронта, разрушение которого грозит потерей последней территории, откуда может вести борьбу демократия, и содействующие монархистам уже вызвали тревогу на фронте, поколебали его стойкость и угрожают окончательно разложить его, ибо войска демократии не смогут и не захотят драться за монархию. Мы гарантируем успешную защиту Самарского и Симбирского участка фронта при условии назначения командующим русскими частями этого фронта полковника Махина при общем командовании Войцеховского. Все указанные меры были бы приняты, меры оккупационные монархического неприятельского отряда (так в документе. — А.Г.), но совершенно непонятны, когда они исходят от имени демократического правящего органа дружественной чехословацкой нации. Мы полагаем, что меры эти представляют ряд недоразумений, которые мы просим выяснить. Если же такие меры, как изъятие из рук Совета милиции и Государственной Охраны, назначение командующим фронтом генерала Каппеля, предоставление Дутову возможности сговориться с Колчаком и отправка ему денежных средств для осуществления своего заговора, будут приводиться в исполнение, то Совет Управляющих, лишённый возможности исполнять свои задачи и нести ответственность, вынужден будет сложить свои полномочия. Мы надеемся, однако, что между Чешской и Русской демократией не может возникнуть таких разногласий и что указанные недоразумения будут Вами устранены» [1272] .
1271
РГВА. Ф. 39610. Оп. 1. Д. 27. Л. 18.
1272
ГА РФ. Ф. Р-9431. Оп. 7. Д. 16. Л. 22—22об.
В.М. Чернов в этой связи отметил: «Но здесь мы столкнулись с целым рядом трудностей… Нам надо было для посылки в Омск снять с фронта несколько наиболее надёжных в революционном смысле частей. Но они были разбросаны, «нейтралитет» Гайды и Войцеховского означал выполнение «оперативных» директив Омска, а директивы эти были направлены к разобщению тех частей, на которые могли опереться мы…» [1273] Как впоследствии вспоминал Генерального штаба генерал-лейтенант Д.В. Филатьев, «антигосударственная партия [эсеров] и такой же Комуч… теперь с лёгким сердцем готовы были начать войну с тылом во имя торжества партийных догм, а если её не открыли, то только потому, что за ними никакой силы не оказалось и надежда на какую-то мобилизацию «всех сил» не оправдалась, как не осуществилось желание втравить в борьбу с Омском чехов» [1274] .
1273
Чернов В.М. Указ. соч. С. 390–391.
1274
Филатьев Д.В. Катастрофа Белого движения в Сибири 1918–1922: Воспоминания очевидца. Париж, 1985. С. 36.
19 ноября по распоряжению А.В. Колчака участники съезда членов Учредительного собрания во главе с В.М. Черновым были арестованы группой молодых офицеров 25-го Екатеринбургского горных стрелков полка в екатеринбургской гостинице «Пале-Рояль» [1275] . Причиной ареста стала телеграмма Колчаку из Уфы, подписанная несколькими деятелями Комуча, с угрозой открытия боевых действий против Омска [1276] . Однако под давлением Чехословацкого национального совета генерал Гайда был вынужден отпустить арестованных, и они вечером 20 ноября были высланы в Челябинск. По мнению С.П. Мельгунова, Гайда всё время вёл двойную игру [1277] . К слову сказать, его личным другом был видный эсер-кооператор Н.В. Фомин [1278] .
1275
Новые материалы об этом см.: Кручинин А.М., Неуймин Н.Б. В защиту белого генерала // Белая армия. Белое дело: Исторический научно-популярный альманах (Екатеринбург). 2003. № 12. С. 102.
1276
Протоколы допроса адмирала Колчака чрезвычайной следственной комиссией в Иркутске в январе — феврале 1920 г. // Архив русской революции. Т. X. Берлин, 1923. С. 304–305.
1277
Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. Ч. 2. С. 175.
1278
Чернов В.М. Указ. соч. С. 391.