Атаман царского Спецназа
Шрифт:
– Вот он, наш герой, норманнов живота лишил, так что они от испуга из города сбежали, любуйтесь!
Меня усадили за стол, налили кубок. Я страдальчески посмотрел на Авдея. Тот лишь плечами пожал – мол, я здесь ни при чем, но уважить гостей надо.
Выпив кубок до дна и хорошо закусив, я вспомнил было про неотложное дело и хотел уйти, да разговор среди купцов меня заинтересовал. Один из купцов из Москвы вернулся, удачно распродав меха. Его сотоварищи интересовались ценами на воск, зерно, меха, железные изделия. Я же ерзал от нетерпения на стуле, горя желанием поговорить о слухах. Улучив
– Не слышно ли чего в Москве окромя цен на товары?
Купец начал рассказывать о пожаре в Немецкой слободе, о неудачном походе царя на Казань и о многом другом. Наконец в словах его мелькнуло то, что интересовало меня: злой царь стал после измены подлой, князь Курбский со своими людьми в Литву переметнулся. Царь Иван всех бояр от себя отдалил, осерчавши. Опричников себе из простолюдинов набирает. Попритаились ноне бояре, гордыня поуменьшилась, про пиры многодневные не слыхать.
Хорошие новости, прямо отличные. Надо собираться в Москву. Если все улеглось, заживем с Дарьей по-прежнему, в ее доме. А коли опричники жизнь портить будут или Адашев обо мне вспомнит, то недолго в Новгород вернуться. Можно и дом здесь купить, знакомых, опять же, много уже, на первых порах Авдей подскажет, как дело свое завести, не все же саблей размахивать – когда-нибудь найдется противник поудачливей, чем я. Все, решено. Зря я ломал голову, как к дворянам подобраться, через купцов новости московские узнать можно было.
Откланявшись, прошел в свою комнату, а поутру известил Авдея, что пришла пора мне в Москву вернуться. Расстроился купец вначале:
– Как же, Юра, так славно у нас сложилось, я тебя не обижал, ты меня выручал – живи.
– Не обижайся, Авдей. Хороший ты мужик, да жена у меня в Москве. Вернусь в Москву, не понравится что – вместе с женой в Новгород возвращусь, дом куплю, а в долю торговую возьмешь – так товарищами и подельниками будем.
– Удачи тогда тебе, привык я уже к твоим упражнениям на заднем дворе, тати и разбойники мой дом стороной обходят, про тебя в Новгороде уже легенды ходят.
– И тебе спасибо, Авдей, поддержал в трудную минуту.
Невеликие мои пожитки были уже собраны в небольшой узел, оружие на мне. Долгие проводы – лишние слезы. Я подхватил узел и направился к пристани. Во все времена года жизнь здесь кипела, замирая только тогда, когда лед сковывал Волхов. Пристани тянулись на целую версту. Был участок, где стояли рыбацкие суда – тут все пропиталось запахом рыбы, были грузовые причалы с амбарами для хранения товаров.
Я высматривал посудины с черным флажком – стягом Великого князя московского Ивана. Нашел сразу несколько судов, договорился с хозяином верткого речного ушкуя. Места маловато, комфорта нет, зато через все отмели проходит играючи, опять же, через волоки легче и проще перебираться, стало быть, быстрее в Москву попаду. И в самом деле, через две недели спокойного путешествия кораблик уже швартовался на Яузском причале.
После Новгорода Москва казалась огромной и многолюдной. Расплатившись, сошел на берег. Постоял немного, раздумывая, куда идти, потом направился к дому Дарьи. На стук в калитку вышла Варвара, увидев меня, всплеснула руками, бросилась на шею:
– Хозяин вернулся!
На шум из дверей выбежала Дарья,
– Вернулся! Я так и знала, что вернешься, сердце чуяло. Как Курбский со своим отродьем в Литву съехал, так и сердечко екнуло – Юра скоро вернется.
– В дом-то пригласите али на улице разговаривать будем?
Обе женщины висели на мне, так что шел с трудом. Соскучились, да и время для них было тяжелое: без хозяина работники разбежались, производство хлебного вина остановилось, денежный ручеек иссяк. Фактически все придется налаживать заново. Одно хорошо – дом уцелел, это главное. Не разграбили, не сгорел, не отписали в государеву казну. Что дом цел – большая заслуга Варвары, не зря я ее в свое время выручил, домой привел. Воздались заботы.
Я не замедлил отблагодарить своих женщин – достал из узла каждой по красивому новгородскому платку. Бросив меня, обе стали примерять наряды, крутиться у зеркала.
– Кормить хозяина будете?
Обе заполошно заметались по кухне; все втроем сели за стол в трапезной. Скромный был стол, чувствовалась нехватка денег.
После обеда я достал калиту, отсчитал Варе серебра – сходить на торг, прикупить мяса да зелени. Сам же с Дарьей поднялся наверх, в спальню. Едва прикрыв дверь, как по команде, стали раздеваться и бросились в постель. За полгода, что я провел в Новгороде, женщин у меня не было. Очень уж я соскучился по Дарье, ласкал и не мог насладиться и насытиться. Спохватились только, когда внизу, в кухне, загремела посудой вернувшаяся с торга Варвара.
Мы оделись, уселись за стол. Даша рассказала, как она жила. Хоронясь у родственников, изредка навещала свой дом, поддерживала Варю; деньги таяли, новостей от меня – никаких. Только когда прошел слух об измене Курбского и отъезде его в Литву, отважилась вернуться в свой дом.
– А ты как, любый мой?
– Да почти так же, в охране у купца Авдея в Новгороде служил. Служба скучная, непыльная, ждал-дожидался, когда в Москву, к тебе вернусь.
– Ой, Юра, а ведь к тебе от Адашева на днях приходили – совсем запамятовала. Спрашивали тебя, я сказала – не знаю, исчез куда-то. Правильно сказала?
– Правильно. Ну их всех, царедворцы до добра не доведут. Им служишь верой и правдой, а они продадут, когда им будет выгодно. Больше я во дворец не ходок.
– Жить-то на что будем?
– Немного деньжат привез, заработал; на первое время хватит, а там придумаю что-нибудь. Не тревожься – теперь я дома, с голоду не помрете. Мужик я или нет?
Дарья обняла меня и расплакалась. Я гладил ее по голове, бормотал успокоительные слова. Пусть выплачется, глядишь – на душе легче станет.
Утром спал долго, проснулся от вкусных запахов из кухни. Пахло пирогами, по-моему – с рыбой. Умывшись и одевшись в домашнюю рубашку, вышел. На кухне довольные, раскрасневшиеся женщины хлопотали у печи.
– Ой, хозяин проснулся, сейчас снедать будем.
На столе лежала горка ватрушек, привлекали взгляд расстегаи, в печи что-то булькало, по-моему – мясное.
Поели неплохо, в дороге ведь домашнего нет – сухари, вяленое мясо, да вечером, когда суденышко у берега – костерок с неизменной кашей. Не то что дома.