Атипичная пневмония
Шрифт:
– Вы не беспокойтесь, я не буду вам мешать. Я побуду в соседней комнате. Быть рядом с вами – это моя работа, – вежливо, но твердо отклонила она предложение Колосова оставить его одного и найти себе какое-нибудь другое занятие.
Дорога до флигеля через парк заняла минут пятнадцать, не более, но Виктор почувствовал все-таки себя уставшим. Он включил видеопроигрыватель и завалился на диван – убивать время до вечера.
На вечеринках, подобных нынешней, Колосову доводилось бывать у Шатунова и раньше. Проводились они обычно в парке, в летнем павильоне, который он шутливо окрестил Монплезиром за откровенное архитектурное эпигонство. Правда, раньше было несколько попроще, без смокингов.
Ровно в восемь он начал одеваться. Увидев себя в большом зеркале, остался доволен. Выйдя в соседнюю комнату, Колосов обнаружил, что Маша, уже одетая в вечернее платье, готова сопровождать его на вечеринку.
– Маша, вы что, и на прием со мной пойдете? – удивился он.
На самом деле девушка действительно не очень надоедала ему. За все время она побеспокоила его лишь один раз, зайдя измерить давление и напомнить принять лекарства.
– Да, сегодня и завтра я буду с вами, – просто ответила она, – у меня даже все необходимое на всякий случай с собой, – она похлопала рукой по небольшой блестящей сумочке, – а утром к вам еще зайдет доктор.
«Она успела сбегать переодеться, а я ничего не слышал», – подумал Виктор, а вслух спросил:
– Так вы и ночевать со мной собираетесь?
Не отводя глаз, с усмешкой в голосе она ответила:
– Вчера вас, кажется, это не смущало…
Не зная, что ответить, он не нашел ничего лучшего, как предложить ей руку и вместе выйти из дома.
– Скажите, Маша, – обратился к медсестре Колосов, когда они неспешным шагом шли под руку через парк, – и давно тут такие порядки завелись; коктейли, смокинги, вечерние платья?..
– А как американцы у нас поселились… – сказала она, – а что? Мне нравится. Красиво… Но вы не беспокойтесь, закончится все равно по-русски: икрой, осетриной и водкой.
Виктор посмотрел на нее с любопытством. За разговором они не заметили, как подошли к шатуновскому дому, который правильнее было бы назвать дворцом.
– Давайте не будем его обходить, – предложила Маша, – пройдем напрямую, через зал.
Они поднялись по парадной лестнице и, пройдя через большой зал, служивший для проведения торжественных мероприятий в холодное время года, оказались на террасе. Перед ними раскинулась большая, аккуратно постриженная лужайка, на противоположном конце которой высилось здание Монплезира. Рядом с ним расположился оркестр. С правой и с левой стороны лужайки были натянуты большие полосатые тенты, под которыми были установлены сервированные столы. Один тент был в красно-белую полоску, а другой – в белую и синюю. С террасы на лужайку вела широкая лестница, окаймленная каскадом фонтанов.
Заметив среди людей, стоящих или прогуливающихся по лужайке, Шатунова, Виктор устремился к нему. Маша не спеша последовала за ним. Илья тоже заметил его и, извинившись перед людьми, с которыми он вел беседу, пошел навстречу Колосову.
– Привет, это что за солидные мужики, с которыми ты стоял? Твои американские партнеры? – спросил Виктор, пожимая Илье руку.
– Нет, – ответил он, – это – чиновники: консул, военно-морской атташе и цэрэушник, я не помню, как официально его должность называется. А партнеры… – он покрутил головой, – вон, видишь, высокий старик с седой шевелюрой в компании женщины и двух мужчин? Это Алекс Голдштейн, президент компании «Зибер и Лоули». Из наших, кстати, эмигрировал в семидесятые годы. Ну, и помельче людишки тоже здесь есть.
– Илюшка, как насчет машины? – резко перешел к главной для него теме Колосов.
– А… Все нормально, – успокоил его Шатунов, – завтра к тебе зайдет человек, и вы с ним отправитесь. Здесь-то загрузить машину на паром – не проблема. Проблема – как ее выгрузить и потом загрузить на том берегу? Но не волнуйся. Все уже продумано. У него все необходимое для этого будет с собой. Но… Я другого не пойму. Почему ты бросил детей черт знает где?
– Я бросил? – возмутился Виктор. – На мне – Свирский, на мне – эта самая вакцина, и попутка, чудом найденная. А тут Виктория с Мишкой вздумали дурить – не поедем, мол, и все. И попутка из-под носа уплывает. Что мне было делать? Я решил оставить детей, но привезти тебе вакцину. Я же надеялся за ними вернуться в тот же день… Кто ж знал, что я свалюсь на целых пять дней?
– За Свирского тебе огромнейшее спа…
– Кстати, где он? И где Марина? – перебил Илью Колосов.
Шатунов подхватил его под локоть, и они неспешно двинулись по лужайке. Увидев пробегающего мимо них официанта с большим круглым подносом, Илья Борисович жестом остановил его, и они взяли по бокалу шампанского.
– Свирский? Он где-то здесь. Я его уже видел. Небось, со своими американскими коллегами расположились где-нибудь в беседке и обсуждают морально-этические аспекты генной инженерии. Давай пройдемся. – Илья сделал приглашающий жест рукой, и они продолжили фланировать по лужайке. – А Марина… Кстати, а кто она такая, эта Марина?
Помрачнев, Колосов покрутил головой:
– Что-то ты темнишь, Илюша… Она – жена московского чиновника. Вернее, уже вдова. Из Москвы мы выезжали вместе. У них был пропуск… Он погиб в дороге. Эта ужасная дорога… Сколько смертей, сколько крови…
– Ну… – философски заметил Шатунов, – все что ни делается, все к лучшему.
Они подошли к павильону. Сквозь распахнутые настежь двери было видно, как под звуки оркестра по зеркальному паркету кружатся в вальсе пары.
– А вот тебе Марина, – кивком головы Илья указал на одну из пар. – Она здесь пользуется успехом.
Колосов никогда еще не видел ее такой красивой, в роскошном вечернем платье, с обнаженными спиной и плечами, раскрасневшуюся, всю в мерцании и блеске бриллиантов…
– Ты, Вить, случаем не влюбился? – спросил Шатунов, склонившись к самому уху, чтобы не перекрикивать оркестр. – Такая женщина – как огонь для мотылька. Для нее мужчины не люди, а… средство передвижения. – Он улыбнулся, довольный найденным сравнением.
Колосов пожал плечами, ничего не ответив.
– Послушай, – продолжал Илья, – ну, она заводная. Это прямо черт знает, что такое. Я сам, когда ее первый раз увидел, подумал – миллион за ночь, а потом понял – не жалко и десяти.
– Да? Ты находишь? – с печальным видом на физиономии проронил Колосов.
Отстранившись, Шатунов окинул его оценивающим взглядом, потом опять склонился к уху:
– Да никак ты ревнуешь, брат? Ну, уж действительно заводная, раз проняло такую холодную рыбину, как ты. Пойдем, пойдем. – Илья потянул его за локоть прочь от павильона.
Стоило им развернуться, как их взгляды наткнулись на одиноко стоящую метрах в десяти от них Машу. К ней подошел молодой человек, что-то спросил, она отрицательно покрутила головой.