Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или (др. перевод)

Рэнд Айн

— Что уже сделано сегодня с утра?

— Ничего.

— Ничего?

— Дагни, сегодня любой посыльный мог бы отдавать приказы, и все подчинились бы ему, но даже посыльный понимает, что на того, кто совершит первое движение, повесят всех собак за прошедшее, настоящее и будущее, когда начнется перекладывание ответственности. Он не сохранит сеть, а работу потеряет, как только спасет свой участок. Ничего не сделано. Все стоит на месте. Если что-то делается, то вслепую, а на линии не знают, двигаться им или остановиться.

Некоторые поезда задержаны на станциях, другие еще идут, но будут остановлены, как только достигнут Колорадо. Все происходит по решению местных диспетчеров. Менеджер Терминала, что

на первом этаже, отменил все трансконтинентальное движение на сегодня, в том числе и вечернюю «Комету». Я не знаю, что делает менеджер в Сан-Франциско. Работают только бригады спасателей. В туннеле. Но до сих пор еще не добрались до места аварии. Думаю, что и не доберутся.

— Позвони вниз, менеджеру Терминала, скажи, чтобы пускал все трансконтинентальные поезда по расписанию, в том числе и вечернюю «Комету». Потом возвращайся.

Вернувшись, Эдди увидел, что Дагни склонилась над расстеленной на столе картой. Она сразу же начала диктовать ему распоряжения.

— Пустить все поезда западного направления на юг из Кирби, штат Небраска, по ответвлению до Гастингса, далее — по дороге «Канзас-Вестерн» до Лоурела, штат Канзас, потом по линии «Атлантик Саусерн» на Джаспер, штат Оклахома. Западные — по «Атлантик Саусерн» до Флэгстаффа, штат Аризона, северные — по участку Флэгстафф-Хоумдэйл до Эльгина, штат Юта, далее — на Мидлэнд. Северо-западные — по линии «Уэсэтч Рейлвей» до Солт-Лейк-Сити. «Уэсэтч Рейлвей» — заброшенная узкоколейка. Купите ее. Расширьте до стандартной. Если владельцы побоятся незаконности сделки, заплатите им вдвое больше стоимости и приступайте к работе. Между Лоурелом, штат Канзас, и Джаспером в Оклахоме нет рельсов на протяжении трех миль, нет их и между Эльгином и Мидлэндом в Юте, там без рельсов пять с половиной миль. Проложите рельсы… Наберите строительные бригады, пусть приступают к работе немедленно, нанимайте любых доступных на местах людей, платите вдвое больше официальной зарплаты или втрое — столько, сколько запросят, — организуйте работу в три смены, чтобы за ночь закончить прокладку путей. Рельсы возьмите, разобрав запасные пути в Уинстоне и Сильвер-Спрингс в Колорадо, в Лидсе, штат Юта, в Бенсоне, штат Невада. Если местные подпевалы Объединенного совета попытаются приостановить работы, найдите нашего человека, которому вы доверяете, пусть подкупит их. Не сообщайте ничего Департаменту бухгалтерий — скажите мне, я оплачу. Если в каком-либо месте это не сработает, пусть подпевалам скажут, что Директива 10-289 запрещает вмешательство местных властей, что нашей штаб-квартирой получены все необходимые санкции, и если они станут мешать нам, им придется иметь дело со мной.

— Это правда?

— А ты как думаешь? Откуда людям знать? Но, пока они разберутся и решат, что делать, наша дорога уже будет построена.

— Понял.

— Я просмотрю списки и сообщу тебе имена людей на местах, которых необходимо нанять, если они еще там. К тому времени, когда «Комета» достигнет Кирби, штат Небраска, дорога будет готова. Продолжительность трансконтинентального движения увеличится на тридцать шесть часов, но зато оно останется трансконтинентальным. Потом пусть мне принесут старые карты из архива нашей дороге, посмотрим, как все было до того, как Нэт Таггерт проложил туннель.

— Что? — у Эдди от изумления перехватило дыхание, чего он постарался не показать.

Лицо Дагни осталось прежним, но виноватая нотка в ее голосе звучала благодарностью, нежностью, без малейшего следа упрека:

— Старые карты времен непостроенного туннеля.

Сейчас нам его не восстановить. Мы возвращаемся вспять, Эдди. Будем надеяться, что у нас получится. Нет, мы не станем восстанавливать туннель. Сейчас это невозможно. Но старый путь через Скалистые горы остался. Его можно перестроить. Правда, достать рельсы будет трудновато, да и людей найти тоже непросто. Особенно трудно с людьми.

Он знал, с самого начала знал, что она заметила его слезы и не останется к ним равнодушной, хоть ее четкий голос и застывшее лицо не выдавали никаких чувств. Но что-то невыразимое в ее манерах говорило ему — она с ним. Если бы он смог выразить то, что чувствовал сердцем, то услышал бы: «Я знаю, я понимаю, я чувствовала бы сострадание и благодарность, если бы мы были живы, но мы не живем, правда, Эдди? Мы на мертвой планете, вроде Луны. Мы должны двигаться, не смеем остановиться, чтобы перевести дух, собраться с чувствами, иначе мы вдруг поймем, что воздуха для дыхания нет».

— Сегодня и завтра мы запустим движение, — продолжала она. — Завтра вечером я еду в Колорадо.

— Если вы хотите лететь, я найду самолет. Ваш до сих пор в мастерских, не хватает запчастей.

— Нет, я поеду по железной дороге. Должна видеть рельсы. Сяду на вечернюю «Комету».

Спустя два часа, во время короткой паузы между междугородными телефонными звонками, она внезапно задала ему первый вопрос, не связанный с железной дорогой:

— Что они сделали Хэнку Риардену?

Эдди поймал себя на том, что пытается отвести взгляд, потом через силу посмотрел ей прямо в глаза и ответил:

— Он сдался. Подписал Сертификат дарения, в самый последний момент.

— Ох… — Возглас не выражал ни шока, ни осуждения, просто звук в ответ на реплику, обозначивший принятый к сведению факт. — Были вести от Квентина Дэниелса?

— Нет.

— Не присылал ли он мне письма, телеграммы?

— Нет. — Он знал, чего боялась Дагни, и это напомнило ему о том, что он не успел ей рассказать. — Дагни, есть еще одна проблема, с тех пор как вы уехали, она распространилась по всей сети. Начиная с первого мая. Замороженные поезда.

— Что такое?

— Посреди пустынных местностей на линии стоят брошенные поезда. Команды в полном составе покидали их и исчезали, обычно это происходило по ночам. Ни предупреждений, ни конкретной причины, просто эпидемия какая-то среди персонала. На других железных дорогах то же самое. Никто не может ничего объяснить. Но я думаю, что все понимают — это вызвано директивой. Форма протеста людей. Они пытаются продолжать работу, но внезапно наступает момент, когда они больше не могут. Что нам с этим делать? — Но сам себе ответил, безнадежно пожав плечами: — Кто такой Джон Голт?

Она задумчиво кивнула, кажется, нисколько не удивившись.

Затрещал телефон, и голос секретарши произнес:

— Мисс Таггерт, вам звонит мистер Уэсли Моуч из Вашингтона.

Она непроизвольно сжала губы, словно почувствовав болезненный укус насекомого.

— Звонят, должно быть, моему брату.

— Нет, мисс Таггерт, вам.

— Хорошо. Соедините.

— Мисс Таггерт, — Уэсли Моуч говорил тоном гостя на вечернем официальном приеме. — Я так обрадовался, услышав, что вы поправили ваше здоровье, вот и захотел лично засвидетельствовать вам свое почтение. Знаю, ваше здоровье потребовало длительного отдыха, и приветствую патриотизм, заставивший вас прервать его в момент тяжелого испытания. Хотел бы заверить вас в том, что вы можете рассчитывать на наше сотрудничество в каждом предпринимаемом вами проекте. В нашем полнейшем понимании, содействии и поддержке. Если вдруг вам понадобятся некие… специальные, исключительные меры, прошу не сомневаться в том, что препятствий у вас не возникнет.