Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или (др. перевод)
Шрифт:
Не изменив позы, Дагни приподняла голову ровно настолько, чтобы показать: я понимаю. В ее ответе, в несколько преувеличенных паузах между словами, прозвучал намек на презрение:
— А… с тобой… что станет?
Он посмотрел на нее, не позволил вырваться признанию, которое она хотела услышать, однако и не отрицая ее догадки.
— Это касается только меня.
Она сдалась, но, произнося свои слова, в тот же миг осознала, что совершает еще большую жестокость:
— Я не ненавижу тебя. Я много лет пыталась
— Я знаю, — тихо ответил Франсиско, и она не расслышала в его голосе боли, но почувствовала ее в собственном сердце, как будто боль эта зеркально отразилась в ней.
— Франсиско! — вскричала Дагни, защищая его от себя самой. — Как ты можешь хотеть совершить… такое?
— Я поступаю так во имя любви… — «к тебе», сказали его глаза, — к человеку, — произнес его голос, — который не погиб в твоей катастрофе и никогда не погибнет.
Она замерла на мгновение в почтительной благодарности.
— Я хотел бы разделить с тобой то, через что тебе предстоит пройти, — сказали его слова, а нежность в его голосе говорила: «Ты не должна меня жалеть».
— Каждый из нас обязан пройти свой путь самостоятельно.
— Но ведь это одна и та же дорога.
— Куда она ведет?
Он улыбнулся, словно деликатно положив конец вопросам, на которые не станет отвечать. Но все же ответил:
— В Атлантиду.
— Что? — испуганно спросила Дагни.
— Ты не помнишь? Исчезнувшая страна, в которую могут войти только души героев.
Совпадение потрясло ее, она думала об Атлантиде с утра и сейчас испытала смутное волнение, которое не могла разгадать. Но и беспокойство. Беспокойство о его судьбе и его решении, как будто он действовал в одиночку. Припомнила она и огромный, полный опасности, смутный образ врага, перед лицом которого стояла.
— Ты — один из них, не так ли? — медленно произнесла Дагни.
— Один из… кого?
— Это ты был в кабинете Данаггера?
Он улыбнулся.
— Нет.
Дагни тут же отметила про себя: он не переспросил, что она имеет в виду.
— Ты должен знать… Скажи, существует ли в мире разрушитель?
— Разумеется.
— Кто он?
— Ты.
Она вздрогнула, лицо окаменело.
— Люди, которые ушли от дел, живы или умерли?
— Для тебя они умерли. Но мир ожидает второй Ренессанс. Я ожидаю его.
— Нет! — внезапная жесткость ее голоса была ответом на один из двух его молчаливых вопросов. — Нет, не жди меня!
— Я буду ждать тебя всегда, и не важно, что делает каждый из нас.
Они услышали звук ключа, поворачиваемого в замке. Дверь открылась, и вошел Хэнк Риарден.
Помедлив на пороге, он медленно вошел в гостиную, опуская на ходу ключ в карман.
Дагни понимала, что он увидел Франсиско раньше, чем ее.
Риарден взглянул на нее, потом снова на Франсиско, словно сейчас не мог смотреть ни на кого другого.
На плечи Дагни словно рухнула неподъемная ноша. Франсиско поднялся неспешным, автоматическим
— Что ты здесь делаешь? — спросил Риарден тоном, каким говорят с лакеем, застигнутым в кабинете.
— Вижу, что я не имею права задать вам тот же вопрос, — ответил Франсиско. Дагни знала, каких сил стоил ему этот ровный, спокойный голос. Его глаза были прикованы к правой руке Риардена, будто все еще видели зажатый в ней ключ.
— Так ответь на мой, — приказал Риарден.
— Хэнк, задай все свои вопросы мне, — вступила Дагни.
Риарден, казалось, ее не слышал.
— Отвечай, — повторил он.
— Вы имеете право требовать только одного ответа, — произнес Франсиско. — Поэтому я отвечаю вам, что причина моего присутствия здесь не в этом.
— Существует только одна причина твоего присутствия в доме любой женщины, — заявил Риарден. — Я подчеркиваю, любой женщины, поскольку дело касается тебя. Уж не думаешь ли ты, что я поверю чему-нибудь другому?
— Я действительно дал вам основания не доверять мне, но не в отношении мисс Таггерт.
— Не говори мне, что у тебя здесь нет шансов. Я это и так знаю. Их нет, не было и не будет. Но я должен разобраться, прежде…
— Хэнк, если ты хочешь обвинить меня… — начала она, но Риарден круто повернулся к ней.
— Господи, Дагни, нет! Но тебя не должны видеть с ним. Ты не должна иметь с ним никаких дел. Ты его не знаешь. А я знаю, — он повернулся к Франсиско. — Что тебе нужно? Ты надеешься включить ее в список своих побед или…
— Нет! — крик вырвался против его воли и прозвучал неубедительно, хоть и со всей серьезностью единственного доказательства.
— Нет? Так значит, ты здесь по делам? Готовишь ловушку, такую же, как мне? Какой вид обмана ты приготовил для нее?
— Моей целью был… не был… бизнес.
— А что же?
— Если вы еще в состоянии мне поверить, я могу сказать вам только, что она не связана… ни с каким предательством.
— Ты думаешь, что все еще можешь говорить о предательстве в моем присутствии?
— Однажды я отвечу на все ваши вопросы. Но сейчас не могу.
— Тебе не нравится напоминание о предательстве, не так ли? Ты с тех пор избегаешь меня, верно? И не ожидал увидеть меня здесь? Ты не хочешь смотреть на меня? — Но он знал, что Франсиско смотрел на него в эти дни больше других. Он то и дело как будто видел глаза, искавшие его взгляда, видел лицо без эмоций, без призыва или самозащиты, готовое встретить все, с чем столкнется. Он видел открытый взгляд, отважный и незащищенный, взгляд человека, которого он любил, который освободил его от чувства вины. И он обнаружил, что борется со странным ощущением, будто это лицо по-прежнему спасает его от всякой скверны… Но сейчас, после целого месяца нетерпеливого ожидания Дагни, его нервы были на пределе.