Аттические ночи. Книги XI - XX
Шрифт:
(6) Но Плиний Секунд в книгах „Естественной истории“ писал, [1045] что можно без всякой опасности собирать чемерицу на острове Антикира. [1046] Вот почему Ливий Друз, который был народным трибуном, ввиду того что страдал болезнью, называемой комициальной, [1047] отплыл на Антикиру и на том острове, говорят, пил [настой] чемерицы и избавился от этой болезни.
(7) Кроме того, мы прочитали в книгах, что галлы во время охоты пропитывали стрелы чемерицей, [1048] чтобы дичь, пораженная и убитая этими стрелами, становилась более нежной при употреблении в пищу. Однако говорят, что, для того чтобы избежать контакта с чемерицей, они шире обрезали [края] ран, нанесенных стрелами.
1045
141 Plin. Hist. Nat., XXV, 52.
1046
142 Острова с таким названием нет, а из трех греческих городов с таким именем ни один не располагается на острове, но два
1047
143 Название объясняется тем, что припадок эпилепсии с кем-либо во время проведения комиции считался дурным предзнаменованием, и народное собрание в таком случае распускалось.
1048
144 Информация восходит к Плинию Старшему (Hist. Nat., XXV, 61).
О том, что понтийские утки обладают способностью переваривать яды; и здесь же об опытности царя Митридата в отношении такого рода средств
(1) Говорят, что понтийские утки живут, постоянно поглощая яды. (2) Леней, отпущенник Гнея Помпея, [1049] написал, что Митридат, знаменитый царь Понта, [1050] был искусен в медицине и подобного рода средствах. Он обыкновенно смешивал кровь [понтийских уток] с лекарствами, способствующими перевариванию ядов, и в таком снадобье эта кровь была, пожалуй, наиболее сильным составляющим. (3) Сам же царь, ввиду регулярного употребления такого рода снадобий, уберег себя от тайных козней на пирах. (4) Более того, даже сам сознательно и ради хвастовства он часто принимал быстродействующий сильный яд, впрочем, безо всякого вреда [для себя]. (5) Вот почему позже, когда он был разбит в сражении, бежал на далекие окраины царства и решил умереть, то, напрасно испробовав сильнейшие яды, ради ускорения смерти пронзил себя мечом. (6) Самое известное противоядие этого царя называется „митридатово“ (Mithridatios).
1049
145 Леней — вольноотпущенник Гнея Помпея, сопровождавший его в большинстве походов; после смерти патрона жил преподаванием грамматики.
1050
146 Митридат VI Евпатор (132—63 гг. до н. э.) — царь Понта с 121 г. до н. э. Начиная с 89 г. до н. э. вел войны с Римом; во время Третьей Митридатовой войны против царя восстали греческие города Северного Причерноморья (мятеж возглавил его собственный сын); не желая сдаваться врагу, Митридат покончил жизнь самоубийством. После его гибели Вифиния и Понт были превращены в римские провинции.
О том, что Митридат, царь Понта, говорил на двадцати двух [1051] языках; а Квинт Энний утверждая, что у него три сердца, ибо он прекрасно знал три языка: греческий, оскский и латинский
(1) Квинт Энний [1052] говорил, что у него три сердца, потому что он умел говорить по-гречески, по-оскски и по-латински.
(2) А Митридат, [1053] знаменитый царь Понта и Вифинии, побежденный в войне Гнеем Помпеем, владел языками двадцати двух народов, над которыми властвовал, и никогда не разговаривал с людьми этих народов через переводчика, но при необходимости обратиться к кому-либо он говорил на его языке и пользовался его речью столь же искусно, как если бы это был его соплеменник.
1051
147 В большинстве рукописей — quinque et viginti (двадцать пять), однако вариант duarum et viginti (двадцать два), который дают позднейшие кодексы, согласуется с информацией Плиния и Квинтиллиана, называющих то же число.
1052
148 Квинт Энний — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 16.
1053
149 Митридат VI Евпатор — см. комм. к Noct. Att., XVII, 16, 2.
О том, что Марк Варрон писал про историка Саллюстия, будто тот был уличен в прелюбодеянии Аннием Миланом, бит плетьми и отпущен после того, как дал деньги
(1) Марк Варрон, [1054] человек, достойный доверия и уважения в литературных трудах и в жизни, в книге, которую он озаглавил „Добродетельный, или О мире“, сказал, что Гай Саллюстий, [1055] автор серьезной и суровой прозы, в „Истории“ которого мы видим, как назначаются и применяются цензорские замечания, [1056] был уличен в прелюбодеянии Аннием Милоном, изрядно бит плетьми и отпущен после того, как дал деньги.
1054
150 Марк Теренций Варрон — см. комм. к Noct. Att., I, 16, 3.
1055
151 Гай Саллюстий Крисп — см. комм. к Noct. Att., I, 15, 13.
1056
152 Авл Геллий намекает на расхождение между проповедуемой историком моралью и его собственным образом жизни.
Что имел обыкновение говорить философ Эпиктет негодным и низким людям, которые усердно занимались философскими науками, и какой [максиме из] двух слов он предписывал следовать как наиболее полезной во всех делах
(1) Слышал я от Фаворина, [1057] что философ Эпиктет [1058] говорил о тех, кто философ только с виду, что философы такого рода ' , , что значит factis procul, verbis tenus („не на деле, но на словах“).
1057
153 Фаворин — см. комм. к Noct. Att., I, 3, 27.
1058
154
(2) Но вот, по свидетельству Арриана, [1059] оставленному им в „Беседах Эпиктета“, куда более резкая отповедь, чем та, какую обыкновенно высказывал Эпиктет: (3) „Ибо когда [Эпиктет] замечал человека, потерявшего стыд, преуспевшего в распутстве, испорченного нравом, дерзкого, самонадеянного, заботящегося о речи и обо всем прочем, кроме души; когда он, по словам [Арриана], видел, что подобный человек имеет касательство к изучению философских дисциплин, приступает к физике, обдумывает диалектику, выискивает [1060] и разузнает множество теорий такого рода, он, призывая в свидетели богов и людей, часто взывал к нему следующими словами, перемежаемыми восклицаниями: „Человек, куда ты бросаешь [эти знания]? Смотри, вычищен ли [твой] сосуд; если ты поместишь [эти вещи] в [свое] разумение, то они погибнут; а если они загниют, то, пожалуй, станут мочой, уксусом или чем-нибудь похуже““. [1061] (4) Ничего, конечно, нет более серьезного и истинного, чем данные слова, которыми величайший из философов разъяснил, что философские сочинения и теории — когда они втекают в человека лживого и низкого, как в грязный и запачканный сосуд, — извращаются, изменяются и портятся и, как он сам говорил несколько в духе киников , превращаются в мочу или во что-либо грязнее мочи.
1059
155 Квинт Флавий Арриан — см. комм. к Noct. Att., I, 2, 6.
1060
156 Aucupari (выискивать) — конъектура Маршалла, принятая Марашем; рукописное чтение — suspicari (подозревать, догадываться) — не дает хорошего смысла; Эйсснер и вслед за ним Хозиус исправляли на auspicari (начинать при благоприятных предзнаменованиях).
1061
157 Arr. Diss. Epict., fr. 10 Schenkl. Слова Эпиктета в тексте даны по-гречески.
(5) Кроме того, тот же самый прославленный Эпиктет — что мы услышали опять-таки от Фаворина — имел обыкновение говорить, что есть два порока гораздо более серьезных и ужасных, чем остальные: нетерпимость и невоздержанность когда мы не принимаем и не переносим несправедливости, которые следует терпеть, или когда мы не воздерживаемся от вещей или наслаждений, от которых мы воздерживаться должны. (6) „Итак, — говорит [Эпиктет], - тот, кто хранит эти два слова в сердце и заботится о том, чтобы им следовать и соблюдать их, станет практически безгрешен и будет жить самой безмятежной жизнью“. Он называл эти два слова: (выдержи) и (воздержись).
Выдержки из „Пира“ Платона, примечательные искусным и мелодичным сочетанием и ритмичностью слов, переведенные на латинский язык ради упражнения
(1) У философа Тавра [1062] читали „Пир“ Платона. (2) Нам так полюбились слова Павсания, которыми он на пиру, когда пришла его очередь, восхвалял любовь, что мы постарались их запомнить. (3) Слова, которые мы запомнили, таковы: „О любом деле можно сказать, что само по себе оно не бывает ни прекрасным, ни безобразным. Например, все, что мы делаем сейчас, пьем ли, поем ли или беседуем, прекрасно не само по себе, а смотря по тому, как это делается, как происходит: если дело делается прекрасно и правильно, оно становится прекрасным, а если неправильно, то, наоборот, безобразным. То же самое и с любовью: не всякий Эрот прекрасен и достоин похвал, а лишь тот, который побуждает прекрасно любить“. [1063]
1062
158 Кальвизий Тавр — см. комм. к Noct. Att., I, 9, 8.
1063
159 Plat. Symp., 180e. Перевод С. К. Апта. У Геллия цитата дана по-гречески.
(4) Когда слова эти были прочтены, Тавр сразу же [обратился] ко мне. Он сказал: „Ну-ка, маленький ритор, — ибо так он нередко называл меня, когда я недавно был принят в его школу, полагая, что я приехал в Афины ради изучения одного только красноречия, — видишь ли ты эту энтимему , [1064] сжатую, искрометную и закругленную, связанную краткими и законченными периодами с неким уравновешенным оборотом речи? (5) Можешь ли ты нам назвать [пример] так хорошо и мелодично организованной прозы в книгах ваших риторов? Однако, — продолжал он, — я думаю ты все же заметил, что эти части периода [являются] делом второстепенным .
1064
160 В философской терминологии энтимема — силлогизм, в котором одна из посылок или заключение не выражены в явной форме, но подразумеваются; в широком смысле — мысль, высказывание.
(6) Ибо необходимо добраться до самой внутренней логики [учения] Платона и оценить саму суть и значение этих вещей, а не задерживаться на приятности звуков и привлекательности слов“.
(7) Это предостережение Тавра о мелодичности прозы Платона не только не удержало нас, но, скорее, побудило к тому, чтобы попытаться достигнуть изысканности греческой прозы латинскими словами; (8) и как некоторые из мелких и неказистых животных резвы в подражании услышанному или увиденному, так и мы осмелились тому, что нас восхищает в речи Платона, не то чтобы подражать, но оттенить и воспроизвести ее контуры. Вот, например, то, что из тех самых его слов мы смогли выразить [по-латински]: (9) „Ибо все содеянное само по себе, безусловно, таково: оно не постыдно, насколько это зависит от него самого, и не достойно; [1065] например, то, что мы делаем теперь — пьем, или поем, или беседуем. В самом деле, ничто из этого не достойно само по себе, но [становится достойным или позорным] в действии: каковым образом свершилось, таковым и стало. То, что сделано правильно и красиво, становится достойным; неправильно сделанное оказывается постыдным. Точно так же и любовь и Эрот не всецело прекрасны, и не всякая любовь достойна восхваления, но та, что заставляет нас любить достойно“.
1065
161 Передача греческого (прекрасное) через honestum (честное, достойное) восходит к Цицерону.