Аттила России
Шрифт:
— Ах, так он все-таки справлялся?
— Простите, может быть, не хорошо то, что я вам скажу, но мне не хочется оставлять вас в неведении: великий князь справлялся не из жалости к вам лично, а потому, что усмотрел в вашем исчезновении происки своего врага Потемкина!
— Что дает вам право предполагать это?
— Грустно… Если бы великий князь действительно дорожил вашей памятью, разве он мог бы сблизиться с француженкой-балериной и без ума влюбиться в нее?
— Что вы говорите! Может ли это быть?
— О, как вы плохо знаете великого князя, если сомневаетесь
— Боже мой! Боже мой! — сказала глубоко потрясенная Бодена. — Неужели и он такой же, как все! «С глаз долой — из сердца вон!»
Она закрыла лицо руками и тяжело опустила голову на клавесин. С глубоким сочувствием, к которому примешивалась доля непонятной радости, Ланской вышел из комнаты.
XI
Ланской не обманул Бодену: великий князь, отличавшийся немалой легкомысленностью, вскоре забыл о ней и запутался в сетях хитрой танцовщицы, хорошенькой, как куколка, и хитрой, как чертенок, которая пустила в ход все свои ресурсы, чтобы вскружить голову наследнику трона.
Это удалось ей скорее, чем она сама рассчитывала. Несколько томных взглядов, которые она бросила в литерную ложу, где сидел великий князь, оказалось вполне достаточно, чтобы он в первый же антракт прошел к ней в уборную и рассыпался в грубоватых комплиментах. Хитрая балерина смущенно опускала свои густые ресницы, на мгновение вскидывала их, чтобы обдать великого князя томным, влюбленным взглядом, и снова робко опускала долу.
С тех пор великий князь стал часто посещать артистку, и опытная куртизанка быстро привела его к желанной цели.
Несмотря на то, что Лелии Готье, как звали новый «предмет» великого князя, было всего восемнадцать, она отличалась большим искусством в деле обольщения, чем любая кокетка средних лет. И хотя Лелия происходила из очень бедной мещанской семьи, она отличалась такими наклонностями и привычками, словно за ее спиной стоял длинный ряд изнеженных предков-аристократов. Впрочем, как знать, может быть, это и было так на самом деле! Ведь в истории ее происхождения была непонятная страница: мать называла ее дочерью «от первого брака», а в свидетельстве о браке со «вторым мужем» она именовалась «девицей»…
Лелии было девять лет, когда мать умерла. Отчим сейчас же поспешил удалить девочку из дома и отдал ее в учение к шляпнице. Маленькой Лелии приходилось ходить с картонками по клиенткам, и однажды счастливая звезда привела ее к известной танцовщице — Мари Монтес.
Последняя, как характеризовал ее один из многочисленных поклонников, состояла из «тела, платья и капризов» — очевидно, последние заменяли у избалованной балерины то, что принято называть душой. Красавица-девчонка очень понравилась Монтес, она сейчас же отправила прислугу к шляпнице и попросту купила Лелию так, как покупают понравившуюся собачку или кошку.
Жизнь у Монтес не была усыпана розами. То в доме был пир горой, то приходил судебный пристав и описывал за долги всю обстановку. Да и в моменты изобилия сказывалась неровность: то Монтес забывала накормить свою питомицу обедом, то до дурноты закармливала пирожными, то
В пятнадцать лет Лелия доказала, что она способна быть «благодарной»: незаметно для своей воспитательницы она из хорошенькой девочки превратилась в красавицу девушку и поспешила отбить у Монтес самого щедрого поклонника — богатого фабриканта шелковых тканей Гросю.
Маленькая красотка так приворожила старого толстого богача, что он бегал за ней как собачка и исполнял ее малейшие желания. Свою силу над ним Лелия проверила при первом удобном случае. — зная, что ее благодетельница купила за счет Гросю новую обстановку, кучу костюмов и драгоценностей, Лелия потребовала, чтобы старик не оплачивал все это. Как только тот отказался признать присланные ему счета, на квартиру к Монтес явились все ее поставщики с рабочими и попросту отобрали вещи назад, да еще пригрозили судом за мошенничество. Монтес осталась в пустой квартире, без средств, без ангажемента и с отчаяния отравилась. А Лелия, узнав об этом, хохотала и ликовала, как безумная.
Если Монтес она была обязана подготовкой, то Гросю был создателем ее карьеры. Фабрикант не жалел ни денег, ни связей, лишь бы создать молодой звезде славу и известность. Но это стоило ему не так дорого, как капризы и прихоти Лелии. Достаточно сказать, что на цветы, духи и косметику Готье тратила ежедневно баснословные суммы. Разумеется, на эту хорошенькую саранчу не хватило бы и крезовских миллионов: не прошло и года, как Гросю обанкротился. Когда Лелия узнала об этом, она выгнала его. Гросю перерезал себе горло бритвой у нее на пороге.
От Гросю Лелия перешла к пожилому маркизу Карлезиль де ла Монбри. Маркиз сносил ее причуды в течение двух недель, а потом галантно попросил на него не рассчитывать, так как ему осталось жить на свете слишком мало, чтобы употреблять этот остаток на неблагодарный труд наполнения деньгами бездонной пропасти, Лелия пожала розовыми плечиками, сделала веселый пируэт и уехала за границу, где она танцевала во всех больших центрах. Повсюду ее сопровождал большой сценический успех, но главной ее целью было «пристроиться», а именно это-то и не удавалось: ее приглашали разделить интимный ужин, щедро награждали за пару приятных часов, но о постоянном ангажементе такого рода и не заикались — всех отпугивали ее непомерные претензии.
Так Готье добралась до Петербурга. Здесь под влиянием настойчивых советов Манон Мабиш она снизила свои требования до приемлемых границ. Впрочем, скажем несколько слов об упомянутой нами почтенной особе.
Манон Мабиш тоже была когда-то танцовщицей, тоже пользовалась большим успехом у мужчин, но на тридцатом году заболела оспой, которая обезобразила ее лицо. Танцевать где-нибудь на периферии, после того как она была любимой балериной, стать десятой спицей в балетной колеснице, после того как она была ее осью, Мабиш не захотела и, как рассудительная и твердая в несчастье женщина, избрала другое амплуа, став… мозольной операторшей.