Аттила России
Шрифт:
— Но ты все вертишься вокруг да около, а самая суть-то где же?
— В окончательных выводах, ваша светлость. Пробовали указывать на такое различие, будто люди пьянствуют, а звери — нет. Но теперь выяснено, что большинство зверей очень любят водку — например, куры, медведь и многие другие. Они только не умеют приготовлять ее. Но ведь и среди людей тоже не каждый собой представляет винокура. Далее, англичанин Берк видит отличие людей от животных в том, что первые подвергают мясо действию огня, а вторые потребляют его в сыром виде! Но если вспомнить, сколько у нас в России охотников до сырого мясца…
— Согласен! Продолжай!
— Кто-то из французов утверждает, что разница заключается в том, что звери добывают себе пропитание, а люди, обыкновенно, покупают. Действительно, существование денежных знаков является существенной разницей между человеком и животным, но не в пользу первого: ведь звери не делают долгов, не проигрывают в пять минут больше, чем могут заработать в целый год, не имеют дела с ростовщиками…
— Ты прав, мой мудрый Даниил!
— Некий турок утверждал, что разница в следующем: животные лишены благодатного дара нюхать и курить табак. Но мало ли, особенно при дворе ее величества, нюхающих и курящих… ослов?
— Но ты — настоящая бестия!
— Благодарю за комплимент, ваша светлость. Далее, французы видят превосходство человека над животным в пользовании для сообщения между собой письменными и печатными знаками — то есть письмами, книгами и газетами. Но в таком случае, где же в России люди?
— Ого! Ну а теперь, когда ты передал мне чужие взгляды, изложи, наконец, свой собственный!
— Вот он: человек отличается от животного двумя большими преимуществами, а именно: он может смеяться и кончать жизнь самоубийством. Во всем остальном разница или очень невелика, или ее нет совсем!
— Хорошо-с! Теперь определи мне, что такое женщина?
— Ваша светлость, вы знакомы с типографским делом?
— Очень мало.
— Но, может быть, вы знаете, что испорченные при печати листы называются макулатурой? Так вот, женщина — это макулатура человечества, переплетенная в красивый и дорогой переплет. Когда переплет портится, книгу надо забросить. Но горе тому, кто вздумает копаться и разбираться в ее сущности: он найдет там одни только опечатки!
— Третий вопрос: что такое неблагодарность?
— Да простит меня ваша светлость, это — забытое мной отличие людей от животных. Животные редко бывают неблагодарными, человек же редко бывает благодарным.
— Ну, а по существу?
— По существу это свойство низких сердец — оставлять место для зла. В большинстве случаев человек не верит в существование добра, его проявление считает случайностью, а потому и не может по своей природе быть благодарным. Но я считаю неблагодарность самым черным пороком.
— Так-с! А теперь подумай, поскольку все сказанное тобой приложимо к нашей премудрой государыне. Это неблагодарнейшее существо! Смотри сам: несмотря на все мои услуги, она хронически предпочитает мне то ту, то другую смазливую обезьяну — то Завадовского, то Зорича, то Корсакова, а теперь этого подлеца Ланского…
— Но, помилуйте, ваша светлость, ведь вы же сами…
— Что я сам? Ты хочешь сказать, что я сам содействовал их сближению? Так пойми же всю разницу: ведь я имею в виду не интимную сторону их отношений, а то, что государыня позволяет этим господам идти мне наперекор, позволяет им разрушать мои планы, вечно становится на их сторону!.. Ну, с этим я примирился, я простил ей такую неблагодарность. Но представь себе, какую штуку она выкинула со мной сегодня! Оказывается, что подлец Ланской свез ее в Ораниенбаум к Бодене. И цыганку не только выпустили на свободу, но государыня приняла ее в число своих придворных дам, а сегодня при мне рассказывала ее печальную судьбу, как ее оклеветали злые люди… и — представь себе! — этой развратной цыганке она при мне приколола высший женский орден — Екатерины Великомученицы!
— Меня это нисколько не удивляет, ваша светлость. Надо быть больше философом и…
— Ну, нет, тут от меня философией не отделаешься! Я отомщу за это…
В этот момент взволнованный камер-лакей доложил, что к главному подъезду мчится карета великого князя.
— Его-то зачем нелегкая принесла? — недовольно буркнул светлейший, однако оправил на себе поскорее платье и с самой радостной физиономией поспешил к лестнице, чтобы встретить высокого гостя внизу.
II
— Ваше высочество! — заговорил он, склоняясь в низком поклоне. — Какая неожиданная честь! Какое счастье! Могу ли я осведомиться, что именно привело вас, ваше высочество, ко мне?
— Сейчас узнаете, ваша светлость! Я желаю переговорить с вами с глазу на глаз и так, чтобы нас никто не мог подслушать.
— В таком случае я попрошу вас, ваше высочество, проследовать в мой кабинет!
— Будьте добры пройти вперед и указать мне дорогу. Церемонии здесь не к месту. Пожалуйте, князь!
Потемкин провел великого князя в свой второй — парадный — кабинет. Проверив соседние комнаты и заперев их двери, — таким образом их уже никто не мог подслушать, — он вернулся к великому князю.
— Присядем и поговорим, — начал Павел Петрович. — Вы были совершенно правы, удивившись моему приезду. Обстоятельства сделали нас врагами…
— Ваше высочество! Смею ли я…
— Бросьте маски, князь! Мне, право, некогда тратить время на разные подходы и выкрутасы! Мы — враги, и из нас обоих вы — сильнейший. Не стоит говорить, но вы сами знаете, как много зла вы сделали мне. Теперь мне нанесено новое оскорбление; оно, наверное, исходит от вас, а если нет, то вы в состоянии предупредить его. И вот мне вспомнилось несколько строк из письма одной особы, которая еще недавно послужила к обострению наших отношений, князь. Эта особа писала мне: «Самое лучшее для тебя было бы не негодовать втайне на Потемкина, а пойти и открыто объясниться с ним. Бывают случаи, когда оскорбления наносят не тебе, а в твоем лице наследнику русской короны. Потемкин стоит слишком близко к ней, и ее интересы не могут быть уж очень чужды для него. Не скажу, чтобы я сама глубоко верила в успех такого шага, но только тогда, когда он тебе действительно не удастся, ты будешь вправе винить всех, кроме себя самого». Я нарочно делаю такое длинное вступление, князь, чтобы прямо и просто изложить побудившие меня мотивы. Я последовал доброму совету — я пришел к вам, князь.
— Я буду очень рад доказать вам, ваше высочество, что ни о какой вражде между нами не может быть и речи. Не будете ли вы, ваше высочество, любезны изложить, в чем именно видите вы оскорбление?
— Сегодня я узнал, что австрийский император собирается посетить Россию и что ее величество назначила местом их встречи город Могилев. Сопровождать ее величество будут ваша светлость, граф Панин и граф Ланской.
— Это верно; но в самое последнее время императрица решила взять с собой еще одну молодую даму.