Аукцион невинности. Его трофей
Шрифт:
Чай пить расхотелось. По мне снова проехались катком. Ненавязчиво, и, главное, непонятно, зачем. Играет, сволочь. Хочет мне психику расшатать?
— Я наелась, спасибо. Мне нужно в уборную, — тихо, не поднимая глаз, говорю я.
— Иди. Жду тебя у главного входа.
Адам встаёт и выходит. Я ошеломлённо смотрю ему вслед. Широкая спина, напряжённая линия плеч. Чего он добивается этими разговорами? Что у него в башке вообще? Не понимаю.
В кошки-мышки со мной играет. Качели устраивает? Что ему нужно? Чтобы я разделась перед
Вообще ничего не понимаю. Интересно, он сам себя понимает?
Злющая на себя, на ситуацию, в которой оказалась, я почему-то допиваю чай, иду в туалет. Зачем-то долго смотрю на себя в зеркало, и, наконец, выхожу на улицу.
Адам стоит на крыльце главного входа, хмуро рассматривая кусты в горшках. Бросает на меня мимолётный взгляд, берёт за руку, сказав «идём», и ведёт по дорожке.
Двери в автомобиль для нас открывает Сергей. Адам — на переднее сидение, я — сзади, пристегнувшись.
Едем в молчании. Адам просто смотрит перед собой на дорогу. Сергей уверенно и быстро лавирует в потоке, даже ни разу не взглянув на меня через зеркало заднего вида, как это обычно происходило.
Незаметно я проваливаюсь в дремоту. Просыпаюсь оттого, что меня берут на руки. Пялюсь на Адама. Он немного хмурится, не смотрит на меня и размашисто идёт со мною на руках.
— Ты спала, не хотел будить, — сообщает он. — Но самолёт уже готов к вылету.
Я испуганно оглядываюсь. Адам несёт меня по бетонному покрытию… аэропорта к небольшому самолёту с трапом и распахнутой дверью.
Улыбчивая бортпроводница приветствует нас, говорит, что самолёт готов к взлёту.
Внутри стильно, лаконично и… явно очень дорого. Адам усаживает меня в глубокое нереально мягкое кресло, пристёгивает, садится в соседнее и пристегивается сам.
Я молчу. Адам берёт мою руку — она тонет в его широких ладонях, удобно устраивается в кресле и закрывает глаза.
— Полёт долгий, Вики, — не открывая глаз, говорит он. — Спи.
Вот теперь сна ни в одном глазу. Оглядываюсь. Пытаюсь осторожно высвободить руку, но ладони сжимаются, а на меня нацеливается пристальный синий взгляд из-под прикрытых век.
По спине пробивает мороз. Адам поглаживает мою руку, сжимает и снова закрывает глаза, устраивается удобнее в кресле и, похоже засыпает.
Смотрю на свою руку в его руках. На него. Снова на руку. Растеряно оглядываю дорогущий салон.
Одна моя рука свободна, поднимаю шторку сбоку — мы взлетаем.
Адам крепко держит меня за руку, спит, а я… Я смотрю на удаляющееся кольцо Москвы и в голове… ни одной мысли, что делать, как жить дальше. Я в полной прострации.
27. Обстоятельства
Похоже, что я всё-таки заснула. Потому что просыпаюсь оттого, что мне безумно хорошо.
Я в крепких объятиях. Прислушиваюсь к шёпоту в моих волосах.
— Вечность бы так с тобой сидел. Ты такая
До меня доходит. Я на коленях у Адама. Обнимает и шепчет мне в волосы. Похоже, точно маньяк. Переклинило его на мне. Же-е-есть, Викусь, ну ты попала. И как теперь быть?
— Злишься ведь? — он уже не шепчет, в его красивом низком голосе слышится усмешка. — Ты проснулась, услышала мой шёпот. Решила, что я ненормальный. Я бы сам так решил. Но вот ведь какая штука. Я регулярно проверяю свою психику. У психиатра в том числе. Я совершенно. Тотально. Нормален. За исключением некоторой эксцентричности, естественно. Но это легко свести к тому, что у меня такое вот чувство юмора.
Он замолкает, а я, подумав, спрашиваю:
— Адам, для чего тебе нужно, чтобы я считала тебя психом?
Смеётся своим красивым смехом.
— Вопрос хороший, — отвечает он. — Нет, я не хочу, чтобы ты считала меня психом.
— Тогда зачем всё время сбиваешь меня с толку?
— Чтобы производить впечатление, — слышу в его голосе улыбку. — Понимаешь, наш мозг так устроен, что если что-то не понимает, он это думает. Я хочу, чтобы ты обо мне думала. Можешь считать это тоже манипуляцией.
Я вздыхаю.
— А по-нормальному нельзя? — спрашиваю обречённо.
Он усаживает меня на своих коленях так, чтобы видеть моё лицо. Пользуюсь этим, чтобы рассмотреть его внимательнее. Он улыбается, но в уголках губ усталые складки. Едва заметный хмурый залом между бровей. Тени под глазами.
Сейчас он мне уже не кажется таким идеальным, как раньше. Я вижу задолбанного в край мужчину, которому ещё и женщина зачем-то имеет мозг.
Забавно. Вообще-то, это именно он мне имеет мозг. Красиво, со вкусом, можно сказать, что выедая чайной ложечкой.
А ещё, меня ему купили. Как он говорил? Трофей? Почему сейчас… почему именно сейчас, мать его так, какого хрена вообще, я начала видеть в нём человека?
— По-нормальному? — усмехается Адам. — Можно. Только в нашей с тобой ситуации будет лживо и наиграно.
Он поднимает руку, подносит к моему лицу и останавливает её, не прикасаясь. Смотрит на меня. Я могу отстраниться, но… не двигаюсь и смотрю ему в глаза.
Адам слегка улыбается и касается моей щеки. Проводит пальцами, зарывается в волосы, поглаживает по затылку так, что по всему телу идут мурашки.
Ведь я всё также сижу на его коленях. Мы смотрим друг другу в глаза, молчим, а он придерживает меня за спину и поглаживает кожу под волосами. Приятно. Интимно. И… до одури хорошо.
— Я не хочу врать тебе, Виктория, — спокойно говорит Адам, рассматривая меня. — Притворяться плюшевым зайчиком не в моих правилах. Всю правду тебе вывалить не вижу возможности. По-нормальному между нами не выйдет. По той простой причине, что ты жива лишь потому, что ты рядом со мной.