Аут
Шрифт:
— Послушай, Итало, мне страшно! Мы уже достаточно накуролесили! Еще один шаг — и все рухнет! За тобой следят!
— Уже нет. Все улажено.
— Улажено?
— Я же тебе сказал — все в порядке! — взорвался Вольпоне. — Тебе ясно или нет?
— Ты звонишь из отеля? — с подозрением в голосе спросил Моше.
— Нет, можешь говорить все. Никого нет.
— Габелотти сошел с ума. Он говорит, что мы собираемся его надуть.
— И ты позволяешь себя одурачить этому хряку?
— Этот хряк скоро нас перестреляет.
— Неужели? — хохотнул Вольпоне.
— Он уже не соображает, что говорит! Он думает, что ты прикажешь прикончить О’Бройна.
— Ошибается.
— Я знаю, но это ничего не меняет.
Итало глубоко вздохнул и спокойно сказал:
— Мне незачем приказывать убивать этого подонка! Я прикончил его собственными руками.
В трубке установилась долгая, томительная пауза. Затем раздался возбужденный до крайности голос Моше:
— Ты безумец!.. Безумец!
— Произошел несчастный случай… Я допрашивал его, а он плевать на меня хотел.
— О нет! — застонал Юдельман. — Только не это! Ты ничего не понял!..
— Ты меня утомляешь!
— Теперь Габелотти может сделать с нами все, что угодно! Комиссьоне его оправдает!
— Тупица! — побагровел Вольпоне. — Сходи лучше к Габелотти и спроси у него, что делал О’Бройн в банке, когда его прихватили. Давай! Что ты мне на это скажешь?
— Итало, я виделся с Габелотти! Я уже не понимаю, что происходит…
— А я понимаю! Эта сволочь убила моего брата, чтобы спереть наши деньги! А теперь, после того как ты ходил к нему, он может подумать, что его оставили в покое, и будет еще долго плевать мне в лицо.
— Итало!
— Закрой глотку! Если вы с ним такие друзья-приятели, пусть он объяснит тебе, с какой целью он направил О’Бройна к Клоппе?
— Итало! А если О’Бройн действовал самостоятельно?
— Несчастный! — скрипнул зубами Вольпоне. — Это же не кино!
— Ты забываешь одну вещь: Габелотти с первого дня знает номер счета! Ему достаточно сказать одно слово!
— Кто тебе сказал, что он это не сделал? — взревел Вольпоне. — Почему, как ты думаешь, он направил вместо себя это дерьмо О’Бройна? Ну?.. Объясни мне!
— Итало, я хочу говорить с тобой откровенно… Не знаю, с чего начать… В этой истории есть много темных пятен. Мы можем многое испортить и тогда… все потеряем.
— Только не я! Мой брат мертв, а его деньги, возможно, украдены! Мне нечего больше терять… больше нечего!
— Дай мне еще одну возможность…
— Не лезь больше в это дело!
— Возвращайся в Нью-Йорк! Объяснимся с доном Этторе! Выложим ему все карты!..
— Я удивляюсь, как долго мог тебя терпеть Дженцо! Ты же конченый мудак!
— Тогда я пойду один, — решительно сказал Моше. — В интересах «семьи».
— «Семья» — это я! — зарычал Вольпоне.
— Итало, прошу тебя в последний раз: возвращайся в Нью-Йорк!
— Плевать я на тебя хотел!
— Они
У Итало широко распахнулись глаза.
— Анджела? — охрипшим голосом спросил он.
— Если ты в ближайшие часы не возвратишься в Нью-Йорк, пусть нас хранит Бог! — сказал Моше Юдельман и положил трубку.
На какое-то мгновение мозг Итало парализовала волна адреналина… Моше был прав! Анджела!.. Нужно сейчас же предупредить ее, чтобы она немедленно уехала из города.
— Сдохнуть можно, — прыснула со смеху Рената. — Им придется лечь на спину, чтобы почувствовать, что они стоят на ногах!
— Восхитительно! — согласился Курт. — Даже трезвые будут чувствовать себя пьяными.
Они лежали на полу в помещении, которое еще два часа назад представляло собой традиционно богатую гостиную преуспевающего цюрихского буржуа. Но сейчас Шилин не узнала бы свой зал приемов. Рабочие начали с того, что перевесили все картины наоборот.
— Посмотрите! — восторженно воскликнул Освальд Хепброер. — Шедевр в любом положении остается шедевром, даже если висит вверх тормашками!
В Цюрихе Освальд считался непререкаемым авторитетом в области дизайна. В 1968 году он закончил Школу изящных искусств, затем взял приступом Сорбонну… Проповедуя конформизм, он с энтузиазмом отнесся к идее Ренаты Клоппе: свадьба «наоборот». Три недели не покладая рук он работал над проектом. Теперь его воплощали в реальность. Рабочие выклеили потолок обоями, на которые был нанесен рисунок пола. Для большей достоверности к нему подцепили настоящие стулья сиденьями вниз…
— А нельзя ли присобачить к потолку хотя бы одно кресло в стиле Луи XV? — спросила Рената, озорно блеснув глазами.
— Слишком тяжелое, — задумчиво произнес Освальд. — А вот этот небольшой столик, пожалуй, можно… Поль! Стол на потолок!
— Понял!.. Понял!..
— Почему бы не добавить немного мусора? — подал голос Курт, который не хотел оставаться в стороне от абсурдной затеи.
— Банально… — ответил Освальд. — Слишком примитивно. Мусор надо использовать осторожно. Его и так повсюду предостаточно. Это утомляет…
— Освальд! — вмешалась Рената. — Одежда! Как будто кто-то оставил одежду на полу…
— Не стоит мелочиться… Сначала — главное направление! Детали придут позднее, сами собой. Нет, вы только посмотрите на вашего Писсарро! Небо внизу… Это фантастика!
Они пришли в десять. Чтобы не слишком волновать своих родителей, Рената попросила закончить весь тарарам как можно быстрее.
— Полная свобода действий, — сказала она Освальду. — Приглашаешь всех необходимых тебе людей, и работаете ровно сутки, день и ночь. После праздника сразу же быстро все приводите в порядок.