Авалон: Хроники Бессмертных
Шрифт:
Антон коротко кивнул, потом огляделся по сторонам и, подозвав к себе нескольких дварфов, командным голосом начал отдавать приказы:
– Так, мне нужна Татьяна! Она должна быть вон в той стороне! – он жестом указал им направление. – Приведите её сюда. – дварфы закивали, а затем растворились в толпе.
Потом он отыскал взглядом Семёна: – Ты как? – Антон посмотрел на его руку, перемотанную окровавленной тряпкой.
– Кровь не хочет останавливаться. – Сеня был бледен, и, поморщившись, вяло потряс рукой. – Тоха, я не могу творить магию! В смысле, могу, но в руке ощущения
– Быстро в тыл, пока тебя снова не задели! – скомандовал Антон, а потом обратился к Славе и Алексису: – Мне нужно сделать так, чтобы все дварфы покинули поверхность пола! Проследите, чтобы малый народ отошел на лестницы или ещё выше, на подвесные балконы. Вы поняли? Никого не должно остаться внизу!
– Что ты задумал? – нахмурился Слава.
– Где, вашу мать, Таня? – вместо ответа рявкнул Антон. Он закрыл глаза, сосредоточился и пробормотал: – Трудно будет вот так, с нуля… из ниоткуда… – он простёр руки вперёд, и из его пальцев заструились потоки воды, с каждой секундой становясь все мощнее, заливая белоснежные мраморные плиты пола.
– Я здесь!
Антон открыл глаза, услышав рядом с собой Танин голос.
– Ты цела? Всё в порядке? – спросил он и, получив от Тани утвердительный кивок, продолжил: – Хорошо. Будь готова сотворить самую сильную молнию, на какую способна! – предупредил Антон, а потом крикнул замешкавшимся дварфам: – Живо уходите на лестницы!
Слава и Алексис подгоняли отстающих. Почти все дварфы уже находились наверху, отходя на балконы и балюстрады. Друмлины и мертвые, очевидно, решив, что сопротивление окончательно сломлено, быстро заполняли чертог.
Вода, сотворенная Антоном, стремительно наполняла зал, сплошным ровным ковром покрывая пол, плескаясь вдоль стен и, хлынув наружу через двери, разливалась вниз по лестницам и запруживала галереи. Вода в самих фонтанах вдруг забурлила и тоже начала выплескиваться через края, добавляясь к той, что уже была на полу.
Вражеские отряды зашлепали по слою воды, пробиваясь вперёд, обнадеженные столь поспешным отступлением противника.
– Сейчас, сейчас… – бормотал Антон себе под нос. – Ещё ближе… ближе… Таня, приготовься!
Татьяна, замерев, не отрываясь смотрела на приближающихся тварей. Она уже могла различать глаза друмлинов и злобные, темные огоньки, горящие где-то глубоко внутри них. Она приготовилась, чтобы нанести удар…
Внезапно всё исчезло вокруг. Вспышка огня. Боль. Крики. Красный свет заполняет пространство. Кто-то падает на землю. Мертвый. Это Флавиус. Таня начала задыхаться и пошатнулась, едва не упав. Потом невероятным, нечеловеческим усилием воли она всё-таки вернулась в своё собственное сознание. В глазах все ещё было темно. Нет, сейчас нельзя отключаться! Она нужна здесь. Здесь! Боже, что происходит? Взгляд резко прояснился. Мертвые и друмлины вдруг оказались совсем рядом – гораздо ближе, чем она предполагала: бледная мертвенная кожа зомби и оскалившиеся, исходящие слюной пасти вражьих выкормышей. А потом громкий крик Антона, словно из невообразимой дали, становясь все громче и громче, ударил по перепонкам:
– Таня! Быстрее! БЕЙ!
Татьяна очнулась, встрепенулась, приходя в себя и, наотмашь ударив руками в пустоту, шарахнула магией так, как только была способна. Молния, свет и, затем – треск огласили зал, яркая вспышка выжигала глаза. Крики и рёв пораженных током зверей слились воедино, взвиваясь под самые купола башен. Темные твари, оглушенные электричеством, разбежавшимся по наполненному водой залу, испуская отчаянные вопли, рухнули на пол, расплескивая влагу, сотрясаясь в судорогах и последних предсмертных конвульсиях.
Дварфы с балконов и лестниц махали топорами, разрубая летящих и бросающихся на них горгулий. Слава и Семён, издав радостный ор, обменялись жестом в стиле «дай пять». Татьяна, ослабевшая, рухнула на колени и прошептала: – Больше… нет… сил…
Антон с тревогой вглядывался в двери чертога. Им с великим трудом всё-таки удалось отбить эту линию атаки. Но к ним уже спешили новые темные орды. Очередные друмлины и зомби, идущие по пятам, стали более осторожны: они не касались воды, следуя по телам убитых, и новая волна темного воинства начала заполонять зал.
– Мы справимся… мы справимся… – повторял Антон как заклинание, успокаивая самого себя.
– Мы не сможем отражать их атаки до бесконечности, – едва слышно произнесла Таня, опуская руки и наблюдая за тем, как зал вновь наводняется мерзостными созданиями. – Что можно сделать против такой ярости и злобы? Колдовство Тёмных Сил неиссякаемо. Оно убивает даже нашу надежду, – одинокая слеза покатилась по её щеке. – Я не хочу умирать одна… О, Вова, где же ты?
Ответом ей было тяжелое, хриплое дыхание друмлинов, плеск воды и крики горгулий, подобные леденящим воплям чаек перед наступающей бурей.
Вдруг сзади чьи-то сильные руки обняли её за плечи, поднимая на ноги, и так хорошо знакомый голос произнёс в самое ухо:
– Я здесь!
* * *
Малиновская тоже сражалась из последних сил. Битва, длящаяся всю невероятно долгую ночь и всё утро, совершенно вымотала её, выпотрошила насквозь все чувства и эмоции: иногда казалось, что, создав очередную стражевую лозу или сотворив магическую пулю, она просто-напросто упадёт замертво. Из-за постоянной генерации магии тело и особенно руки болели так, будто она только что прокопала траншею длиной километров в пятьдесят. Внимание постепенно ослабевало, и она начала пропускать удары. Наверное, если бы не Медведица рядом, которая каждый раз вовремя подставляла себя под вражеские выпады, защищая её, Маша уже давно была бы мертва.
Так как замок находился на возвышении, среди отрогов гор, Марии с побережья было отчетливо видно, как армия Тёмных сил огромным полукольцом сначала окружила Нифльхейм, а потом, сломав сопротивление, начала медленно и постепенно просачиваться сквозь Центральные врата; как горгульи, разбивая окна и цветные витражи, ринулись сквозь проломы внутрь, облепляя замок со всех сторон.
Немногочисленные – теперь уже – отблески от вспышек магии иногда ещё отражались в расколотых проёмах окон, но они постепенно тонули среди алых сполохов пожаров, все более разгоравшихся внутри крепости – огненные стрелы мертвых делали свое черное дело.