Авантюрист
Шрифт:
Думал Язон недолго. В любом случае в его положении выгоднее было рискнуть. Если Наташа в городе, то рано или поздно мы ее найдем. А после звонка Язона у нее появляется выбор: либо скрыться, либо встретиться со мной. Я был уверен, что она предпочтет встречу. Ибо возможностей скрыться у нее было более чем достаточно. И если уж она осталась в городе, пребывание в котором для нее небезопасно, то, вероятно, для этого были очень серьезные причины.
Я сам набрал номер, который назвал мне Язон, поскольку у моего собеседника руки были скованы за спиной, и я же держал у его уха мобильник. Попавший в лапы недоброжелателей блондин говорил быстро и самую суть. Видимо, Наташа была в курсе истории с Лузгиным, а потому сообразила, как и при каких обстоятельствах погорел ее напарник.
— Она хочет сказать вам пару ласковых. — Язон повел бровью на мобильник.
— Здравствуйте, Феликс, — услышал я знакомый голос.
— Здравствуйте, загадочная блондинка. Не сочтите это признанием в любви, но я до сих пор не могу забыть наш с вами совместный полет.
— Он мне тоже памятен, — сухо сказала моя собеседница.
— Вечером поболтайтесь в районе ГУМа. Там есть несколько забегаловок и игровых залов, в одном из них я вас найду.
На этом мы распрощались не только с Язоном, но и с Наташей. Строгий старший лейтенант Скориков подхватил под руки арестанта и проводил его к «жигулям», где изнывал в духоте и миноре незадачливый посредник Хряк, которому светили все шансы быть осужденным за убийство Лузгина, поскольку предполагаемый исполнитель Коля скрылся с места ареста.
Коля оказался легким на помине. Не успел мой «форд» расплеваться с «жигуленком» бензиновыми выхлопами, как мобильник напомнил о себе. Коля был здорово напуган, но, как исполнительный сотрудник, счел долгом предупредить шефа о провале задания. Я же считал, что свое задание он выполнил с блеском, но опровергать молодого человека не стал. Не тот был человек, которому следует выносить благодарность в приказе.
Убежал Коля недалеко, так что через пять минут он запрыгнул в салон моей машины.
— Деньги получил?
— Да. — Коля похлопал по карману. — Я должен вам отстегнуть?
— Ничего ты мне не должен, во всяком случае, в денежном эквиваленте. А фотография у тебя?
— У меня.
Нельзя сказать, что я вздрогнул или неуместным восклицанием выразил удивление. Но на фотографии был Красильников, потомок купца первой гильдии, страстный коллекционер и неутомимый охотник за золотыми пегасами.
— И сколько тебе предложили баксов за его скальп? — присвистнул с заднего сиденья Лабух.
Коля, видимо, был не в курсе, что означает слово «скальп», поэтому и откликнулся не сразу:
— Двадцать тысяч долларов. Правда, он предупредил, что у старика приличная охрана.
— Старца охраняют люди Коня, разве Харитоша не в курсе?
— Хряк поссорился с Коняевым. Тот ему недоплатил. Это их дела, меня они не касаются. Сейчас я не знаю, кто оплатит заказ, раз блондина посадили.
— Серьезная проблема, — согласился я. — На твоем месте я бы сейчас залег на дно. Хряк тебя может выдать.
— Понял. А как старик?
— Старик подождет. Всего хорошего, Коля. И не вздумай заняться самодеятельностью.
Коля покинул машину, а Лабух покачал ему вслед головой:
— Вот молодежь пошла: и умом скорбна, и сердцем.
С таким вердиктом можно было согласиться, оговорив предварительно, что далеко не все у нас пока еще рвутся в наемные убийцы. Но я не стал поддакивать художнику по той простой причине, что и сам еще далеко не пожилой, да и среди зрелого поколения попадаются отморозки, рядом с которыми этот Коля просто ягненок, обреченный к тому же на заклание.
— Тебе его жаль? — удивился Лабух.
— Да. Как и всякого другого несмышленыша.
— Мефистофель гуманист — явление противоестественное. Я не верю в твою доброту, граф Феля. Я наблюдаю за тобой уже два дня: ты цепок, как бульдог - трехлетка. Кроме того, ты хорошо читаешь слабости людей и без зазрения совести оборачиваешь их себе на пользу. Ты блестяще вывел Витьку Чуева из-под удара, и тебя, похоже, не смущает, что убийцей может быть именно он.
— У тебя есть на этот счет какие-то сведения?
— Я знаю, что Каблук заподозрил Чуева-старшего в чем-то и даже организовал за ним слежку.
— Ты не ответил на мой вопрос — как ты оказался в схроне?
— Меня напоили. Проснулся среди сокровищ. На столе кроме жратвы была записка с просьбой сделать эскизы. Ну и стопка чистой бумаги.
— Там действительно было много ценностей?
— Я бы не сказал, что там их было много. Да и комната была небольшой. Скорее всего, это был подвал. Но вещицы были подобраны со вкусом.
— Лузгин говорил о какой-то золотой безделушке, которую ты видел еще до появления в нашем городе Язона.
Лабух почесал затылок, пытаясь, видимо, этим древним способом простимулировать работу мозга.
— Не помню. Я увлекался одно время художественным литьем, и в моих руках перебывало много ювелирных изделий. У Каблукова была очень неплохая коллекция бронзы. Вадик Костенко мне показал как-то совершенно изумительную вещь, доставшуюся от умершего дяди.
— И что она из себя представляла?
— Волчица, кажется, та самая, что вскормила Ромула и Рема.
— А она не могла быть из той же коллекции, что и пегас с тигром?
— Пожалуй. Я даже звонил по этому поводу Вадику. Точно звонил. Но, видимо, до того был пьян, что сейчас не помню, о чем разговор был.
— А как ты из подвала домой вернулся?
— Подсыпали мне, наверно, что-то в еду или воду. Проснулся я уже дома. Рядом лежали сделанные мной эскизы. А потом мне позвонили. Не скажу, что угрожали, но дали понять о грядущих неприятностях, если стану распускать язык. В общем, я выполнил заказ. Потом пришла Наташа, забрала поделки и заплатила деньги. Деньги были небольшими, но меня замучила совесть. Нетрудно было понять, что я стал участником крупной аферы.