Авантюрист
Шрифт:
Я хотел ответить Красильникову, что он как раз подтверждает рассуждения Веневитинова, сформулировав тут же на наших глазах кодекс пораженца, но не успел, поскольку наш горячий и заинтересованный спор прервал мягкий и, я бы даже сказал, волнующий женский голос:
— Вы, кажется, заждались меня, господа?
— Дама бубен, — прокомментировал появление блондинки вздрогнувший от неожиданности Лабух. — Именно благодаря этой женщине, Лев Константинович, я проиграл душу Мефистофелю. И после этого вы будете утверждать, что перед нами не ведьма и что иррациональное не играет никакой роли в нашей рациональной жизни?
Блондинка Наташа была эффектной женщиной. По-моему, в зависимости от настроения и потребности эта женщина была способна предстать перед людьми и в качестве ангела, и в качестве ведьмы. А что является ее истинной сутью, мне еще предстояло выяснить. Во всяком случае, в данную минуту она не выглядела ни ангелом, ни даже искусствоведом, и причиной тому были глаза, смотревшие на меня без всякого дружелюбия. Возможно, виной тому был конфуз, приключившийся с Язоном, отчасти, конечно, по моей вине.
— Мы же договорились, что вы будете один.
— Лев Константинович мой наниматель, крайне заинтересованный в товаре, который вы предлагаете потенциальным покупателям. Кстати, украденный вами у меня золотой тигр предназначался для его коллекции.
— Разве вы не получили за солонку деньги? По моим сведениям, вам заплатили десять тысяч долларов, ровно столько, сколько вы, Строганов, запрашивали. Так кому и за что вы предъявляете претензии?
Слова Наташи поставили меня в тупик. Формально мне действительно нечего было ей предъявить. Если она и обворовала кого-то в самолете, то, во всяком случае, не меня. Мне действительно было заплачено. Претензии мог предъявить убитый Шагинян, ибо именно он был теперь законным владельцем украденной вещицы, в крайнем случае иск могли предъявить его наследники, но я не был уверен, что таковым можно считать господина Красильникова.
— Почему вы вообще ввязываетесь в чужие дела, Строганов? По вашей милости арестовали человека. И если вы надеетесь, что вам это сойдет с рук, то очень крупно ошибаетесь.
Вообще-то я многое могу простить даме, тем более красивой, но разговаривать со мной таким тоном я не позволяю никому. Я уже не говорю, что претензии блондинки Наташи по поводу вмешательства в ее дела показались мне не просто абсурдными, но откровенно смешными. Человек приторговывает крадеными вещами, отправляет на тот свет людей не то чтобы безвинных, но все-таки не настолько виноватых, чтобы какая-нибудь Наташа или какой-нибудь Язон ставили крест на их жизни, не испросив разрешения высших небесных инстанций, и при этом рассчитывает на лояльность окружающих к своим поступкам.
— У вас, сударыня, мания величия. Как бывший студент медицинского вуза я заявляю вам это с полной ответственностью. Настоятельно рекомендую вам обратиться к знающему психиатру. Что же касается угроз, то я их не боюсь. Зато у нас есть к вам деловое предложение, которое мы можем обсудить вдали от чужих ушей. Ну хотя бы в машине.
— В моей машине, — уточнила Наташа и круто развернулась на каблуках.
Нам ничего другого не оставалось, как последовать за ней на свет божий. Света, впрочем, было немного, а божьего так вообще недоставало. Я намекаю на то, что наступила ночь и улицы освещались всего лишь электрическими фонарями. Меня ситуация забавляла. Красильников не находил в ней ничего юмористического, озабоченно хмурил брови и озирался по сторонам. Очень может быть, он искал своего двухметрового громилу-телохранителя Гогу, но тот куда-то запропастился вместе с белым «мерседесом». Мой «форд» был на месте, никем не потревоженный. А возле «форда» стояла Верочка и о чем-то мне сигнализировала, стараясь при этом не слишком привлекать к себе внимание окружающих. По-моему, она предупреждала меня об опасности, возможно исходящей от Наташи, а возможно, и от других заинтересованных лиц. Все говорило о том, что наша беседа не будет протекать мирно, а финал у нее и вовсе может оказаться неожиданным. Я на всякий случай нащупал рукоять Лабухова пистолета, спрятанного под пиджаком. Вообще-то у меня в последнее время собрался чуть ли не арсенал оружия, не при сотрудниках правоохранительных органов будет сказано. В «форде» лежал пистолет Коли Крюкова, но до него, пожалуй, уже не добраться.
Наталья села за руль «ауди», очень приличной во всех отношениях машины, я скромно пристроился рядом с автовладелицей, а Красильников с Лабухом расположились на заднем сиденье.
— А куда мы, собственно, едем, — забеспокоился Красильников после того, как Наташа тронула машину с места.
— Трое мужиков испугались слабой женщины, — криво усмехнулась наша похитительница. — Мы просто проветримся, господин Красильников, ибо стоять на одном месте в пекле невыносимо.
— Хочется надеяться, что в пекло мы еще не попали, — высказал свое мнение Лабух. — По слухам, там еще жарче.
— Очень остроумно, — сухо отозвалась Наташа. — Так какие у вас предложения?
Деловая женщина, ничего не скажешь. А ведь в аэропорту смотрелась беспомощной интеллигенткой. Теперь я уже не сомневался, что именно эта мегера отдала приказ устранить несчастного актера Лузгина, вздумавшего, на свою беду, поучаствовать в ее темных делах.
— Нам показалось, что вы ищете каналы сбыта, — прокашлялся Лев Константинович. — Очень может быть, я могу вам помочь. Каблуков, ныне покойный, звонил мне от вашего имени. Кто знает, позвони он мне чуть раньше, многое сейчас было бы по-другому.
— Значит, это не вы убили Шагиняна? — оглянулась на пассажира Наташа.
— Боже упаси! — Красильников всплеснул руками. — Шагинян мой старый знакомый. Его внезапная смерть потрясла меня до глубины души. А куда мы все-таки едем?
— За город, проветриться.
— А мы не простудимся? — забеспокоился Лабух. — Из окна дует, а я, между прочим, в одной рубашке.
— Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
— Типун вам на язык, — обиделся Лабух на Наташу. — Мне суждено умереть от пули, только так я смогу выиграть пари и вернуть назад утраченную душу.
— По-моему, нас преследуют, — сказал я, скосив глаза в зеркало заднего вида.
За городом было потемнее, чем на залитых электричеством улицах, но и лунный свет позволял разглядеть силуэт машины, повисшей на хвосте. Фары то приближались, то удалялись, но, несмотря на все старания Наташи, нам так и не удавалось оторваться на сколь-нибудь приличное расстояние от настырных преследователей. Кто это мог быть, я понятия не имел, но, судя по тому, как Наташа все увеличивала и увеличивала скорость, вряд ли в той машине сидели ее друзья.
— Вы не боитесь, что вас оштрафует ГИБДД за превышение скорости? — обеспокоенно спросил Лабух. — К тому же смерть в автокатастрофе не входит в мои планы.
В принципе я опасения художника разделял, скорость «ауди» зашкаливала далеко за сотню, и чувствовалось, что для роскошной иномарки это не предел. А что касается Наташи, то эта женщина, похоже, ни в чем не знала удержу. Конечно, машин на загородной трассе поменьше, чем на городских магистралях, но ведь достаточно только одного неверного движения, чтобы на ураганной скорости либо вылететь на обочину, либо красиво вписаться в лоб встречному КамА3у. А трасса в этом месте была извилистой, поворот следовал за поворотом, и несколько раз мне казалось, что жизнь моя вот-вот оборвется под испуганный визг тормозов.