Авантюры Прантиша Вырвича, школяра и шпика
Шрифт:
Но еще никто не смог уберечь щепку в сердце костра.
– Если бы я женился на ней – она бы погибла… Не женился – все равно погубил ее.
Прантишу сильно не понравилась отчаянная ненависть к себе, которая звучала в голосе алхимика. Будто сейчас он разобьет свою упрямую голову о ржавую решетку. А тот еще достал заветный пузырек с алхимическим золотом и уныло рассматривал, как воплощенную укоризну.
– Загубил – так спасай! Зачем зря убиваться?
Для парня все выглядело предельно просто.
И Лёдник прищурил темные глаза, будто увидел солнце, и спрятал свою стекляшку…
– Дитя мудрее царя Соломона,
Доктор достал из кармана платочек, аккуратно промокнул царапину на лбу, которая начала уже подсыхать, утер лицо и осмотрелся вокруг совсем иным взглядом – как повар смотрит на тушку каплуна.
– Оружие есть? – спросил. – Может, хоть перочинный ножик какой припрятал?
Прантиш помотал головой. Кроме как сберечь письмо воеводовой дочки, ничего не интересовало его во время ареста. Алхимик полез в свой сапог и достал записки Вороненка. Потом с силой рванул обложку – Прантиш не успел его остановить – и вынул из корешка книги острый металлический стержень. У Вырвича аж дыхание перехватило: это же древнегреческое стило Вороненка, с которым тот так носился! Вот так Лёдник, что значит ученый! За утро вынюхал клад, а Прантиш сколько записки с собой таскал – даже до конца прочитать не осилил.
Между тем Бутрим наклонился и начал осторожно ковыряться стилом в замке решетки с таким выражением лица, будто делал сложную неприятную операцию на гнойнике. Неизвестно, как быстро его ожидал бы успех, и каким образом намеревался лекарь, вооруженный стилом, справиться с солдатами, но послышались безумные вопли, кони понесли, кучер орал, как ошпаренный… Узники ударялись о стены, как две картошины в горшке, который катится с горы.
Что бы ни случилось, в этом заключалась их надежда. Тем более, что Юдицкий ругался, срывая голос, угрожал кому-то королевским судом и Радзивилловой местью…
Карета дернулась, резко наклонилась набок, видимо, потеряв колесо, еще немного протащилась по земле и остановилась… Сразу двери распахнулись: жолнер Юдицкого, по мягкому лицу которого блуждала равнодушная безжалостная улыбка, держал два пистолета направленными на узников и не собирался тратить время на угрозы или молитвы… Вот она, смерть быстрая и неожиданная. Прантиш, к своему разочарованию, не успел даже принять мужественной позы, хотя бы гордо скрестить на груди руки, как должно встречать последнее мгновение носителю герба «Гиппоцентавр». А вот лекарь успел, будто черная змея, скользнуть вперед и, насколько мог в тесной клетке, заслонить собою молодого господина… А еще сделал при этом какое-то странное молниеносное движение рукой от шеи. Выстрелы из пистолетов прозвучали, но вместе с криком боли.
Прантиш осознал, что жив… И даже не ранен. И Лёдник стоял на ногах в скособоченной карете… А вот жолнер, поскуливая, закрывал руками, уронившими пистолеты, свой глаз, из которого торчала железная спица… Древнегреческое стило, которым, возможно, писал на восковых дощечках стихи кучерявый поэт, а, может быть, кто-то тоже выкалывал глаза ближнему своему. Раненый вывалился из кареты… Но вместо него появился новый персонаж с тем же атрибутом, а именно направленным на заключенных пассажиров пистолетом. Лицо незнакомца было завязано шарфом, сверху его прикрывали широкие поля шляпы… Разбойник? Пришелец сдвинул шарф. Белые брови и ресницы, исполосованное шрамами
Послышался выстрел… Но пан Ватман, которого, похоже, очень забавлял испуг пассажиров, целился не в них, а в замок на решетке. Пуля перебила дужку, решетка, наконец, с недовольным скрипом отворилась. Но узники как-то не спешили выходить, очень уж неопределенным выглядело их положение. Ватман улыбнулся с веселой злостью.
– Ну что, цыплятки, по-прежнему хочется к Радзивиллам на бульон? Я бы посоветовал не спешить на кухню. А ты, хлопец, поблагодари одну милую непослушную панну… Она попросила передать тебе – выполняй порученное. И осторожнее – в следующий раз, возможно, я сам тебя придушу, коли под руку попадешься и не на ту сторону встанешь.
Сунул пистолет за пояс и выпрыгнул из кареты. Лёдник и Прантиш настороженно высунулись за ним. Вокруг были следы настоящей баталии. Два жолнера – то ли мертвые, то ли без сознания – лежали в кустах спинами вверх, в карете остался запряженным один конь, который уже и не пробовал сдвинуть ее с места. Ни двух других солдат, в том числе и раненного в глаз, ни пана Юдицкого не было. Ватман подхватил концом сабли с земли что-то бело-серое, косматое, похожее на дохлую курицу.
– Ну, судья все-таки потерял свой парик!
Ватман брезгливо сбросил судейское украшение на куст можжевельника, парик нацепился как раз на вершину, от чего куст сразу стал похож на привидение с темным зеленым лицом.
– Прощайте, волшебнички!
Прантиш ошеломленно смотрел вслед Ватману, который скакал на белом дрыганте прочь, в ту сторону, откуда они приехали… Около поворота дороги к Ватману присоединился еще один всадник. И школяр знал, кто тот второй, изящненький и невысокий, который даже рукой ему помахал… Не забыла, не бросила своего посланца! От горячего чувства у Прантиша даже слезы на голубые глаза навернулись – хоть тучку издали расцеловать, хоть ближайшую елочку обнять от полноты душевной… Но грубый Лёдник, далекий от тонкостей куртуазных, дернул парня за рукав:
– Пан, конечно, может мечтать здесь до утра, но радзивилловские наемники вернутся в любой миг. А мы, между прочим, беглые арестанты…
Прантиш пришел в себя. И действительно, не до объятий с елочками, нужно удирать, если хочешь в будущем живую девчину к сердцу прижать. Но Лёдник, вместо того, чтобы выполнять свои же слова, подошел к одному из бедолаг, что лежали в кустах, встал на колени, перевернул его, пощупал шею…
– Живой… Ничего… Полчаса полежит, очухается.
Подошел ко второму, тоже осмотрел, даже веко приподнял:
– И этот выживет, хоть сотрясение мозга получил.
Он что, лечить свою смерть возможную собирался?
Рука Прантиша между тем сама схватила саблю-августовку, которая лежала возле руки жолнера. Наконец-то он снова держит оружие! Махнул на пробу раз, другой… Ух, теперь берегитесь все Юдицкие на свете!
– Ваше фехтовальное умение, кроме ежиков, здесь некому оценить, – язвительный голос Лёдника вернул Прантиша из рыцарских победных мечтаний на мокрую лесную дорогу. – Двинули, пока солдат не наехало!