Авантюры Прантиша Вырвича, школяра и шпика
Шрифт:
– Сперва – услуга, потом – благодарность! – проговорил за дверью девичий голосок.
Если бы у людей могли вырастать крылья, Прантиш почувствовал бы за спиной их хлопанье, он едва не отрывался от пола… У приключения будет продолжение! Подумаешь, в Слуцк! Да хоть бы в страну мавров!
Между тем на лестнице послышались тяжелые шаги и бряцание шпор… Подымался, очевидно, не Лёдник, и Прантиш быстренько юркнул в свою комнату. Там он протанцевал из угла в угол мазурку и повалился на кровать, прижимая к лицу конвертик, который сохранял запах дорогих духов. Вот будет чем похвастаться Лёднику!
Лёдник обещал раздобыть еды… Корчма уже во все просмоленные стены гудит, и перед глазами стоят во всей немилосердности своего аромата горячие клецки, политые сметаной…
Прантиш убедился, что страшный неизвестный Ватман заперся с опекаемой им дочерью воеводы, путь свободен, и двинулся вниз.
Сперва он еще сверху увидал Адэлю, которая молча стояла у лестницы, спрятав руки под передник, будто они у нее замерзли. Достаточно было одного взгляда на ее лицо, чтобы понять – случилось что-то ужасное. Лицо было застывшим, вроде даже и с улыбкой, но с такой, которую затюканный школяр адресует цензорам, стоящим у позорной скамьи с розгами в ожидании, когда он спустит штаны да удобненько приляжет.
Сойдя еще на несколько ступенек, Прантиш увидел и тех, кому Адэля униженно-покорно улыбалась. Трое были в мундирах коронного войска, один в парике и черном камзоле, с такой напыщенной, презрительной харей, что вокруг сразу представлялся зал очередного сейма, голоса которого куплены заранее. Здесь же, как крыса вокруг ловушки с куском сала, крутился и шпик, которого Прантиш высмотрел вчера в корчме.
А самое неприятное, что между двух коронных жолнеров-стражников стоял Лёдник. Спокойно так стоял, скривив губы и понурив голову, будто уже распрощался с белым светом. Длинные темные волосы свисали по сторонам его худого лица, как будто владелец хотел отгородиться ими от своих беспощадных соседей.
– А это его ассистент! – вдруг заблажил шпик, показывая на Прантиша пальцем с длинным желтым ногтем. – Тоже чернокнижник!
Вырвич остановился на нижней ступеньке лестницы, готовый ринуться наверх.
– Этот мальчишка ни при чем! – горделиво закинул голову Бутрим. – Я его только вчера по дороге встретил, уговорил подзаработать. Он обо мне толком ничего и не знает…
– Кто клятвам ведьмака верит, наверное, каждое утро дурману себе в чай добавляет, – сурово молвил похожий на худого петуха пан в черном камзоле. Повернулся, обшарил глазами Прантиша, еще больше скривился. – Ты кто?
– Я – шляхтич, Прантиш Вырвич герба Гиппоцентавр, – торжественно объявил Вырвич, еще немного подвигаясь назад. Чего-чего, а удирать школяр научился так, что ноги сами за него думали.
– Гиппоцентавр? – недоверчиво протянул важный пан в черном. – Вырвичи пользуются гербом «Далега».
– Мы – старшая ветвь, из Подневодья, имеем право на оба герба, – с достоинством объяснил Прантиш. – Мы с отцом –
Важный захохотал, будто по орехам каблуками прошелся.
– Лекарь! Тело, может, он и вылечит, а душу загубит! Чернокнижник он!
– Здесь свои доктора имеются! – взвизгнул шпион. – С соответствующими бумагами, которые здешних клиентов принимают по согласованию с властями! Ян Гутник, Людвиг Высоковский… Вы, уважаемый пан судья Юдицкий, Высоковского должны помнить, он вам еще чирей на бедре прижигал, когда вы с охоты возвращались… А этот гицель добросовестных докторов заработка лишает!
Вот оно что… Значит, Лёдник по наущению Прантиша просто влез на чужую территорию! Это же только кажется, что достаточно навыки иметь, да нужду в хлебе насущном… А попробуй даже на базаре с шапкой нищенской присесть – тут же «законные» нищие налетят, по шее «захватчику» надают. А не дай Бог, тому еще пара копеек от милостивых прохожих перепадет…
Лёдник, видимо, тоже это понимал, потому что не сделал даже попытки защитить себя, засвидетельствовать своею высокую квалификацию и европейское образование, а только тоскливо изучал запорошенный грязной соломой пол, будто спину безнадежно больного.
– А может, мы просто компенсируем уважаемым докторам убытки, которые невольно, не желая того, им нанесли? – проникновенно сказал Прантиш. Носы шпика и жолнеров сразу повернулись к школяру, будто на запах жареного кабана. Ага, деньги все любят! Прантиш белозубо улыбнулся, хотя от мысли, что придется потерять только что приобретенные дукаты, даже душа переворачивалась, сминая перья только выросших крыльев…
Но пан в черном сюртуке, печально известный судья Юдицкий, которому Радзивиллы поручали самые грязные дела, был непоколебим, и это означало, что он надеется получить намного больше в другом месте, нежели от недоученного школяра да бродячего лекаря. Пан хищно всмотрелся в лицо Лёдника.
– Компенсации здесь маловато… Такой богомерзкий облик не забудешь. Тебя, дорогой, десять лет назад я видел в Черновчицах при дворе несчастного князя Мартина Радзивилла, среди других чернокнижников, которые дьявольским искусством свели его с ума. А его княжеская милость пан Героним Радзивилл этих колдунов приказал ловить и в узилище к нему везти.
Лёдник хоть и не пошевелился, но побледнел. Попасть в подвалы Радзивилла Жестокого – все равно что в пекло… Никто оттуда не выходил живым, узники разных званий гнили живьем. А пана еще и подбадривали крики и стоны заключенных – поэтому пыточное мастерство ценилось в его замках выше даже поварского.
– Если васпан меня помнит, то должен помнить и где меня нашли, когда пан Героним захватил замок своего брата, – мрачно проговорил Лёдник. – В подвале я сидел, на цепи. Потому что как раз отказался по приказу пана чернокнижием заниматься.
Юдицкий только покривился.
– Это суд определит. Вот нюх у меня на чернокнижников… Недавно из Полоцка одну колдунью забирал, также лекаршей себя называет. Книжками торгует, тьфу! И ясно какими, если сошедший с ума брат пана Геронима у ее отца книжки заказывал. Ученая баба! Куда мир катится!