Авеню Анри-Мартен, 101
Шрифт:
— Иду, иду, сейчас открою…
Перед Эстеллой предстал настоящий гигант в форме немецкого мотоциклиста;
— Здесь живет мадам Франсуаза Дельмос? — спросил он.
С округлившимися от изумления глазами старая служанка смотрела на него снизу вверх, недоуменно покачивая головой.
— Я пришел по поручению майора Крамера, — продолжал мужчина.
Франсуаза, закончившая свой туалет, с сияющей улыбкой вышла из комнаты.
— Отто!..
Она замолчала, увидев гиганта, который учтиво приветствовал ее, щелкнув каблуками.
— Мадам Дельмас?
—
— Майор Крамер послал меня с сообщением для вас. В пять часов он пришлет за вами машину. Он просил, чтобы вы надели вечернее платье. Сразу после полудня приедет кутюрье и покажет вам несколько моделей. До свидания, мадам Дельмас, — он снова щелкнул каблуками.
С недоуменной улыбкой Франсуаза застыла на пороге. Эстелла закрыла дверь.
10
Возле церкви Сен-Медар продрогшая, расстроенная Леа появилась около четырех. Хоть она уже вдоволь наездилась по холодному Парижу на велосипеде, но все равно предпочла бы этот вид транспорта метро, которым ей пришлось воспользоваться: Рафаэль не сдержал своего обещания, и велосипед ей не вернул. Она вышла на станции Монж и оставшуюся часть пути прошла пешком, несмотря на то, что снова хлынул дождь.
Девушка осмотрелась вокруг: ни одного знакомого лица. Зябкие фигуры маленьких старушек двигались вдоль длинных прилавков с мясными и молочными продуктами. Серая безропотная толпа топталась на месте, пытаясь укрыться от дождя под скверными зонтиками.
Пробило четыре часа. Из церкви вышел полный мужчина и закрыл за собой дверь на ключ. Не зная, что делать, Леа двинулась за ним к улице Муффетар. На углу улицы Арбалет шла оживленная торговля с продавцом овощей за последний килограмм картошки. Уже на улице Эпе-де-Буа она повернула обратно и, чуть было не столкнулась с женщиной, шедшей ей навстречу.
— Извините, мадам… ах!..
Она узнала Марту Андрие. Та была в платке, завязанном под подбородком.
— Пройдите немного подальше, справа увидите бистро, его держит мой кузен. Скажете, что вы из Монткука, тогда он поймет, что имеет дело с другом.
В кафе кузена было тепло. В глубине маленького зала гудела круглая чугунная печка, на ней кипел большой медный чайник. За столами сидели пожилые мужчины, игравшие в манилью, домино или белот. На выложенном плиткой полу с голубым рисунком маленькими кучками лежали мокрые опилки. За прилавком, протирая стойку, стоял мужчина с пышными седоватыми усами, в берете и черной куртке угольщика. Обслужив двух молодых людей, он подошел к Леа.
— Здравствуйте, мадемуазель. Чем могу быть вам полезен?
— Я из Монткука, — сказала она, чихнув.
В его глазах промелькнуло недоверие. Однако он весело ответил:
— Я рад всем своим землякам. Вижу, что парижский воздух не для вас, вы сразу подхватили насморк. Сейчас я приготовлю вам прекрасный грог, как в прежние времена.
— Сделай-ка два, кузен, — сказала вошедшая в бистро Марта.
— Кузина Марта! Каким ветром тебя сюда занесло? Что нового произошло
— Ничего существенного, кузен Жюль. Я продрогла на этой проклятой набережной и сказала себе: почему бы нам не погреться у кузена и не выпить по капельке?
— Черт возьми, Марта! Ты, как всегда, не прочь выпить!
— В наше время женщины не должны отказывать себе в удовольствиях, когда это возможно. Не так ли, мадемуазель?
— Да, мадам.
Жюль достал из-под прилавка бутылку без этикетки, поставил на стойку три толстых стакана и до половины наполнил их ароматной жидкостью, куда украдкой бросил три кусочка сахара и дольку лимона.
— Это прекрасное средство от насморка. Эй, кузина, подай мне чайник. Осторожнее, не обожгись, — добавил он, протягивая ей тряпку.
Марта вернулась, держа чайник в вытянутой руке.
— О-хо-хо! Он же чугунный! — воскликнула она.
— Так надежней, — ответил он, наливая кипяток.
Некоторое время все молча помешивали ложечками напиток в своих стаканах.
— За ваше здоровье, дамы, — сказал хозяин бистро.
— За твое, Жюль.
— За ваше, — произнесла Леа, торопливо поставив свой стакан на стойку.
— Горячий? Но это как раз и хорошо! — с улыбкой произнес Жюль.
— Я подожду, пока он немного остынет, если вы не возражаете.
Наконец кузен удалился.
— Вы что-то узнали о Франсуа?
— Да не я, а сын. Франсуа велел ему передать, чтобы вы не наделали глупостей. Сейчас он не имеет возможности с вами встретиться. Если хотите ему что-нибудь сообщить, то я могу это сделать. Мой мальчик ждет дома, скоро он должен с ним встретиться…
«…Не наделать глупостей… Легко сказать! Ведь я же ничего не знаю… Завтра я буду нужна Саре, если только Рафаэль не выдаст нас обеих… Что мне делать?.. Что сообщить ему?» — лихарадочно соображала Леа.
— Вы можете передать ему письмо?
— Конечно.
— Правда, мне не на чем писать…
— Я попрошу у Жюля. Пейте ваш грог, а то кузен будет недоволен.
Леа послушалась. Напиток был еще очень горячим, но его уже можно было пить. Он оказался крепким и вкусным. Выпив полстакана, она почувствовала, как по телу разливается приятное тепло. Когда Марта вернулась с листком бумаги, конвертом, перьевой ручкой и баночкой чернил, Леа почувствовала себя намного лучше. Она открыла чернильницу и обмакнула перо.
«Дорогой друг, Камилла оказалась в такой же ситуации, как и С. Дядя Люк, которого вы знаете, советует мне вернуться. Что делать? Вернулся жених моей сестры, а Рафаэль занимается С. Могу ли я ему доверять? Поскорее дайте о себе знать, я чувствую себя совсем одинокой. Целую вас.
Леа».
Она сложила листок вдвое, сунула его в конверт и протянула Марте.
— Вы забыли его запечатать, — сказала та, проводя языком по намазанному клеем краю конверта. — Как только появится возможность, я свяжусь с вами.