Авиация и космонавтика 2013 02

Журнал Авиация и космонавтика

Отработка боевого применения включала бомбометание с разных видов маневра, пуски НАР и стрельбу из пушек. Бомбили как с пикирования и горизонтального полета, в зависимости от задачи и условий, так и с кабрирования, используя специальный бомбардировочный прицел ПБК-2КЛ, с помощью которого производилось прицеливание в горизонтальном полете или в крутом наборе высоты.

Выгодным удар с кабрирования оказывался и при противодействии ПВО. Практически все зенитные средства и, в особенности, ЗРК, не могли вести стрельбу отвесно вверх («в зенит»), обстреливая воздушную цель лишь при некотором склонении. Над зенитной позицией наличествовала непростреливаемая «воронка», находясь в которой атакующий самолет мог избежать поражения. Соответственно, и возможность выполнения энергичных вертикальных маневров над целью при нанесении удара повышала эффективность атаки и снижала уязвимость.

Фото на память: техник перед Су-17, оснащенным парой ПТБ и четырьмя пусковыми устройствами АПУ-68У. 217-й апиб, аэродром Кизыл-Арват

Укладка тормозного парашюта в контейнер истребителя- бомбардировщика Су-17 Ейского ВВАУЛ

Ориентиром для построения кабрирующего удара служила сама цель или расчетная вынесенная точка, в момент пролета которой и запускался прицел с устройством, подобным таймеру, выдававший команду звуковым сигналом и загоранием лампочки на ввод самолета в крутой вертикальный маневр. В наборе высоты летчику требовалось точно выдерживать скорость и угол кабрирования, а в нужный момент устройство автоматически сбрасывало бомбы, после чего самолет можно было вывести из атаки продолжением полупетли или переворотом, уходя с разгоном на снижении, пока бомба шла к цели. При использовании прицела и САУ в режиме «Маневр» система автоматически выводила самолет на кабрирование, без вмешательства летчика выдерживая траекторию и перегрузку, сбрасывала бомбы и также «в автомате» завершала фигуру выполнением полупетли. Однако этот режим был принят не сразу, и продолжительное время по соображениям безопасности рекомендовалось бомбометание с кабрирования выполнять в ручных режимах, сохраняя привычное управление самолетом.

Стрелковый прицел АСП-ПФМ-7, стоявший на Су-17, уже ко времени разработки машины не был последним словом в оборудовании боевой машины. Дальность до наземной цели, определяющую в решении прицельной задачи, летчику приходилось вводить самому, прикидывая визуально, или полагаться на ввод самим устройством расчетным образом, по данным высотомера и угла тангажа (прибор использовал методику не сложнее курса школьной геометрии). На ровной местности результаты были более-менее приемлемыми, однако при пересеченном рельефе, холмистой или, в совсем уже крайнем случае, горной местности показания высотомера запаздывали, и ошибки в прицеливании достигали 250 – 270 м. Нормативная точность стрельбы реактивными снарядами типа С-24 и С-5 с использованием прицела в автоматическом режиме составляла 0,4 – 0,6 % от дальности (другими словами, при пуске С-5 с дальности эффективной стрельбы порядка 800 – 1200 м круговое вероятное отклонение составляло 5 – 8 м); при бомбометании с пикирования нормативная точность равнялась 20 м и с горизонта – 60 м.

Другим недостатком гироскопического прицела была чувствительность к перегрузкам при выполнении боевых маневров. Подвижная прицельная марка уходила из поля зрения летчика уже при перегрузке 1,8 – 2,0 и «успокоить» ее, удерживая на цели нужное для прицеливания время, не было возможности, что препятствовало точной стрельбе по воздушным целям, особенно в маневренном бою.

Устраняя недостатки прицела, ввели режим фиксированной дальности, рассчитанный на удаление 300 м, что уменьшило подвижность марки. Стрельба теперь могло вестись в расчете на некоторое осредненное расстояние и, при известном навыке, была эффективнее, чем при прежних ошибках прицеливания. Для уменьшения систематических ошибок при стрельбе по наземным целям ввели осредненные значения угловых поправок, учитывавшиеся прицелом, что также упростило работу летчика в полете.

Другой доработкой, внедренной на Су-17 в 1975 году по образцу Су-17М, стала установка на ручке управления второй боевой кнопки, специально предназначенной для управления бомбометанием, тогда как первая служила для стрельбы из пушек и пуска ракет. Прежде использование любого из видов вооружения, будь то стрельба из пушек, пуск НАР или сброс бомб, осуществлялось одной кнопкой, а переключение на нужный вид оружия производилось на отдельном щитке системы вооружения, что отвлекало летчика. Раздельное управление оружием позволяло сэкономить нужные в атаке секунды и было весьма удобным (к слову, аналогичное решение было уже внедрено на МиГ-27, откуда, по всей видимости, его и позаимствовали).

Свои особенности имела стрельба реактивными снарядами: поскольку Су-17 нес до шести ракетных блоков или тяжелых снарядов С-24, их залповый пуск мог создать опасность помпажа двигателя, захлестываемого шлейфом горячих пороховых газов от сходящих ракет. Особенно ощутимый эффект возникал при стрельбе С-24, дававшими заброс температуры газового следа до 400°С. Для предохранения от воздействия горячего потока, прямиком шедшего в двигатель и грозившего не только помпажом, но и пережогом силовой установки, самолет оборудовался системой КС-1, на пару секунд уменьшавшей подачу топлива в двигатель. Тем не менее, даже при этих мерах разрешалось выполнять пуски С-24 только при выводе двигателя на режим малого газа и стрелять залпом и серией только С крыльевых точек, удаленных от воздухозаборника, и не более четырех ракет за раз. Залповому пуску полного комплекта С-24 сопутствовал даже заброс перегрузки из-за попадания самолета в газовый след сошедших ракет; при скоростях порядка 1000 км/ч перегрузка подскакивала до «четверки» безо всякого вмешательства летчика, если же он при этом брал ручку на себя, начиная вывод из пикирования после атаки, то суммарная перегрузка могла достичь запредельной. Помимо прочего, ракеты с мощным пороховым двигателем давали копотный след, плотным зеленым налетом оседавший на остеклении, и отмыть его стоило большого труда. Избавиться от этих напастей помогло появление ракет С-24Б, отличавшихся пороховым зарядом с менее вредными свойствами и пониженной температурой газового следа, что позволило снять ограничения и выполнять пуски практически с любых режимов. На новые пороховые заряды перевели и «малокалиберные» ракеты типа С-5, а также более мощные С-8. Однако же на снабжении оставались в больших количествах и ракеты прежних образцов, требуя от летчиков повышенного внимания при стрельбе с учетом особенностей снаряжения самолета.

Посадка истребителя-бомбардировщика Су-17 из состава 963-го уап после выполнения учебного полета

Техник выпускает в полет Су-17. Аэродром 963-го уап Ейского ВВАУЛ

Подвижные пушечные установки СППУ-22 на Су-17 оказались ограниченно пригодными. Следящий режим, при котором стволы оружия при пролете над целью оставались бы направленными на объект атаки и вели его непрерывный обстрел, из-за ограниченных возможностей того же прицела и бортового оборудования на Су-17 не использовался. Применять установки можно было только с пикирования, в качестве обычного неподвижного оружия, или с горизонтального полета с фиксированным углом наклона стволов в режиме «поливного огня». Считалось, что такая стрельба может быть выгодной при атаке протяженных и площадных целей типа колонн противника на марше или транспортных обьектов. Однако летчики резонно замечали, что при этом самолет нужно вести строго в горизонтальном и прямолинейном полете, все это время оставаясь над целью и воздерживаясь от каких-либо маневров, без малейшего крена и тангажа, уводивших очередь, что могло только приветствоваться вражескими зенитчиками (иное дело – атака с использованием обычного оружия, будь то пушка, бомбы или ракеты, занимающая считанные секунды и позволяющая тут же выйти из-под огня противозенитным маневром, выполнение которого у летчиков воспитывалось едва ли не на уровне рефлексов).

Помимо прочего, при описанном пролете в горизонте с наклоненными к цели стволами прицел АСП- ПФМ-7 не обеспечивал точного огня из пушечных установок, поскольку принятый фиксированный угол наклона оружия в 15° (не говоря уже о заложенной в конструкции СППУ-22 возможности отклонения до 30°) не соответствовал характеристикам прицела. Марка прицела просматривалась летчиком только до угла 6 – 7°, «садясь» на нос самолета, из-за чего прицельная стрельба толком не обеспечивалась. Цель уходила под нос самолета и открывать огонь приходилось вслепую. По направлению захода нормативная точность огня из СППУ-22 в таком режиме составляла 55 – 200 м, а по боковому отклонению «гуляла» до 23 м, что, как замечалось, «исключало возможность поражения малоразмерных и точечных целей».

У группы вооружения к СППУ-22 были свои претензии: установка требовала особо тщательной укладки патронной ленты, грозя отказами в стрельбе (причем перезарядка была проблемой, тогда как у бортовых НР-30 задержки устранялись «передергиванием» сжатым воздухом без затруднений), после стрельбы нередко терялись экраны и прочие детали довольно нежной конструкции. В 43- м полку при первой же попытке использования СППУ-22 дело пошло через пень-колоду: не имея опыта обращения с хитроумным устройством, уже при подвеске сломали электроразъемы одной установки; заменили ее на исправную, но в полете вышли из строя обе подвесных пушки, у которых из-за поломки кинематики нормально стрелял только один ствол, а затвор второго крошил набивавшиеся в него патроны, ломая заодно собственные детали. На СППУ-22 проводили ряд доработок, однако те искомого улучшения не давали и установки все равно периодически отказывали, то по причинам конструктивного характера, то из-за недостаточно качественного обслуживания.

Обычным образом СППУ-22, если и применялись, то на показах и всякого рода демонстрациях современного вооружения. Впечатление стрельба из четырех стволов подвесных установок производила внушительное: «При отстреле в тире бьют они здорово, гильзы просто льются на землю, а бруствер впереди натурально кипит от снарядов». В иных частях о наличии такого оружия и вовсе не имели представления, в других установки время от времени использовали, и даже для несения боевого дежурства, снаряжая ими самолеты, подготовленные для борьбы с воздушными нарушителями (такие меры практиковались в Забайкалье, где прикрываемая граница была весьма протяженной, а число «настоящих» истребительных частей невелико). Пушечные подвески при этом служили для усиления бортового артиллерийского вооружения, поскольку ракет воздушного боя Су-17 не имел.