Аврелион
Шрифт:
За день до этого собрания Глава Службы безопасности милинер Дитерсон организацией конспиративной явки в региональном отделении Южной Секвенции. Шифровка, полученная накануне от одного из глубоко засекреченных осведомителей, внедренного в Совет правителей Южной Секвенции содержала код высшего регистра. Это означало, что сведения, полученные осведомителем, не могут быть переправлены ни одним из способов сообщения по внешним каналам Службы Безопасности, включая уровень высшей секретности. Информация подлежала сугубо личной передаче.
Случилось нечто сверхординарное, если агент решился на этот шаг. Никогда еще на протяжении руководства милинером Дитерсоном Службой Безопасности Консорциума не возникали прецеденты такого рода. Несмотря на реальный риск полного провала при возможности засветиться при встрече с главой всей Службы, агент
И теперь, когда самые худшие опасения были подтверждены, милинер Дитерсон был вынужден действовать на свой страх и риск. Не было времени на размышления. Информация, которую предоставил агент, сообщалось, что завтра состоится экстренное собрание Совета Правителей и Глав Секвенций. На нем будет предпринята попытка устранения милинера Магденборга от всех постов, включая должность Верховного Правителя. То, что само по себе такое стало возможным, указывало на намерение не просто смены власти, но и на более худшие последствия для существования самого Консорциума. Дитерсон отчетливо понял, что случись этот вариант развития событий, и ему долго не продержаться. Он, как адепт нынешней власти будет немедленно сослан в Фонд трудовых резервов до скончания времен. Доступ к Верховному Правителю в связи с реинкарнацией был закрыт на следующие пятнадцать часов и потому ему, главе Службы Безопасности Консорциума следовало в случае чрезвычайных обстоятельств принять решение о введении на территории Центральной Секвенции чрезвычайного положения.
Оказавшись в здании Службы безопасности Южной Секвенции, Дитерсон торопливо спустился на лифте на третий подземный этаж. Отослав всех присутствующих из помещения канала экстренной правительственно связи, он отстегнул на груди крышку контейнера личного кода доступа, дающего право использовать его в чрезвычайных обстоятельствах, и вынул оттуда стержень. Затем привел на панели терминала в действие одну из кнопок. В глубине засветившейся сферы видеопласта показалось лицо штурмкапитана гвардии Дирка, командира корпуса немедленного реагирования. Дитерсон не очень хорошо знал штурмкапитана. Этот мегалон был назначен на эту должность прямо из реинкарнационного Медцентра буквально накануне. Дитерсон, вглядываясь в лицо командира корпуса, пытался понять, что кроется за непроницаемо-служебным выражением лица молодого парня. По возрасту Дирк не совсем соответствовал своей должности, но рекомендация милинера Костакиса и милинера Скаретти были категоричны – по всем параметрам психофизиологических и биологических допусков мегалон Дирк полностью соответствовал уровню среднего и высшего командного состава.
Во вновь образованные гвардейские части кадровые системы подбора командного состава на первое место поставили кандидатуру мегалона Дирка. Это был невероятный случай, когда штурмкапитаном становился простой мегалон, а не потомственный сверхгуман. Но с системами подбора кадрового состава спорить никто не мог. Они были первой и последней инстанцией в этом важнейшем вопросе. И потому Дитерсон, даже не просматривая личную базу данных вновь назначенного мегалона Дирка на ответственейшую роль штурмкапитана, сейчас с некоторой тревогой рассматривал спокойное, чуть холодное выражение его лица.
– Штурмкапитан Дирк, вам надлежит получить инструкции и приступить к их исполнению по истечении одного часа. Корпус должен быть экипирован по нормам тяжелого десантного вооружения космического назначения. Оповещения о цели перебазирования командиров бригад известить только по прибытии на место назначения.
– Так точно, шеф-генерал Дитерсон! – козырнул штурмкапитан.
– Сейчас получите инструкции и немедленно приступайте к исполнению приказа.
– Слушаюсь, шеф-генерал!
Дитерсон отключил видеопласт, вставил стержень с информацией в панель терминала и вдавил кнопку секретного шифровального устройства. Считывание информации и кодирование произошло почти одновременно с нажатием кнопки и потому Дитерсон, вытащив стержень, тут же его спрятал обратно в нагрудный контейнер.
Выйдя из Отделения Службы Безопасности, Дитерсон сел в дранглайн и назвал адрес казарм гвардейского корпуса. Пока ехал по скучным, серым улицам комплекса административных учреждений Южной Секвенции, он прокручивал варианты проведения акции по изоляции «бунтовщиков», как уже окончательно оформилась оппозиция в его представлении. Конечно, не все из них были таковыми, но с такими он разберется позже, а сейчас необходимо перестраховаться и подвергнуть изоляции всех находящихся в зале Совета Правителей.
Переход из Медцентра через несколько промежуточных регистрирующих терминалов, считывающих данные определенных областей конструктива для записи в индивидуальную архивную базу, Магденборг едва перенес спокойно. В нем опять поднималось неведомое до этого ощущение господства своего Эго над всем окружающим Миром. Его уже не удивляло, что вся информация, в каком бы виде она не поступала бы, даже в виде собственных мыслей, воспринималась им в виде уже готовых решений.
И сейчас, практически мгновенно проанализировав несколько вариантов развития событий, он пришел к неутешительному выводу, что только один из них даст положительный результат. Некоторые варианты предусматривали исключительные меры своих реализаций, вплоть до физического уничтожения конструктивов всех оппозиционеров. Эти варианты, случись они до реинкарнации, не вызвали бы у него такого отторжения, которое возникло у него сейчас. Что могло так резко переменить его внутренний менталитет, Магденборг не знал. Но это его не обеспокоило. Наоборот, возникшее новое ощущение стало приоритетным в принятии любого решения. Все прежние логические алгоритмы переподчинились этой сверхинтеллектуальной надстройке его логики.
Раньше он без колебаний отдал бы приказ на чрезвычайные меры, если события, заставившие его принять их, грозили по меньшей мере, всего лишь локальными неприятностями устоям официальной власти. То, что ощущал Магденборг после реинкарнации, открыло в нем гораздо большие горизонты в осмыслении своих решений. Он понял, что узость взглядов его, прежнего, может быть и привела к напряженному конфликту в Совете Правителей. Но это понимание только вызвало досадливое раздражение. Что б ему не пройти реинкарнацию намного раньше! Дела, дела! Эти отговорки у него находились всегда. И эта отсрочка привела к таким непоправимым обстоятельствам. Хотя, этот донорский материал был доставлен всего лишь несколько дней назад. Тот, что был запланирован для реинкарнации, его кураторы в силу известных только им причин, отклоняли, несмотря на прошедшие сроки. Теперь он знал, что им стало известно об исключительных интеллектуальных качествах нового донора. Но срок его реализации был для этого недостаточен, иначе результат преждевременного его использования мог быть непредсказуем. «М-да, оно видно так и получилось!». Случай решил все – ситуация самым благоприятным образом сработала на него. Донор, который должен был «дозревать» еще полгода, учитывая ускоренные процедуры Откровений в Медцентре, сам решил свою и его, милинера Магденборга, судьбу…
Пэр с интересом вникал в ход мыслей «чужого». Ему было непривычно ощущать и свои мысли и слышать как свои собственные мысли поселившегося в его мозгу «чужого». Но едва «чужой» коснулся того кластера памяти, ставшего переломным в его судьбе, на Пэра тотчас же хлынули воспоминания о тех недавних днях, когда они с Критом приступили к исполнению тщательно продуманного плана – прорваться через Лес…
В первых своих попытках уйти дальше в Лес друзья мало преуспели. Когда кто-то из них придумал делать метки, ломая ветви деревьев, они быстро пришли к выводу, что ходят все время по кругу, огибая поселок на разных радиусах. Однажды, уйдя на очень большое расстояние от Аврелиона, они, проблуждав около двух дней, все равно вернулись к той точке, от которой вышли. Дома, после вечернего молитвенного ритуала, Пэр, отозвав Крита в сторону и с опаской оглядываясь по сторонам, будто не желая, чтобы его кто-то посторонний услышал, сказал:
– Ты знаешь, Крит, мне кажется, что вокруг нас существует какое-то постороннее Наваждение. Все, что мы с тобой обсуждаем, так или иначе становиться известно жрецу. Мне не очень понятно, почему наши разговоры, даже о Миссе и Дее интересуют богов Лакки. Как ты думаешь, не становятся ли наши планы по походу вглубь Леса, известны? Я уверен, что Наваждение можно обмануть, если мы сможем придумать что-нибудь для этого.
– А почему ты думаешь, что Наваждение не слышит нас сейчас?
– Вот то-то и оно! Я давно заметил, что как только мы с тобой говорим о чем-нибудь подальше от домов и храма, или рабочих помещений, то Наваждение не срабатывает!.