Аврелион
Шрифт:
–Ты прав, они самые. Платой за союзничество будет сорок девять процентов всех активов рудника. Плюс предоставление рабочей силы и современного оборудования.
Милинер Магденборг рассмеялся:
– Великолепно! Вся добыча скарана нашими силами на нашем оборудовании! А что же Китайскоазиатский консорциум? Не того же ли он добивается?
Не дав Традецки ответить, милинер язвительно добавил:
– Ах, да, наши союзнички милостиво разрешат подбирать объедки где-нибудь в заброшенных, давно выработанных углах рудников.
Традецки, судя по скучно-потухшему тону его голоса, вяло проговорил:
– Это все так, но… В общем, сегодня в двадцать три ноль-ноль Совета Консорциума принял
Не дождавшись ответа, он отключил интерком. Милинер отсутствующим взглядом смотрел на сидевшего напротив Дитерсона и думал: «Что ж, раз так все складывается, изменим позицию. В любом случае, какая бы не сложилась ситуация на Совете, надо спасать, прежде всего, резерв доноров. Потеря Центрального рудника Бериона-два не обрушит Аврелион. А продолжение этого затяжного конфликта только истощит донорские ресурсы всего Консорциума. Тогда нас любой возьмет голыми руками. Надо донести это до всех Правителей. Это главное…».
Снова сознание Пэра было выброшено из зрительного пространства. Знакомая тьма, с ее хаосом вспышек, цветовых пятен, сполохов и мгновенно появляющихся и исчезающих огненных росчерков зажала его в своей неподвластной, беспредельной необъятности. Но как бы ни была эта тьма необозрима и могущественна, она уже не произвела на Пэра того первоначального состояния беспомощного ужаса. Он, почти сразу же оправившись от резкого перехода, заставил себя отрешиться от действительности. Не теряя времени, Пэр погрузился в ментальность. Она ему сейчас понадобилась для того, чтобы спокойно и уравновешенно проанализировать ту информацию, которую ему удалось получить.
Он понял сразу же – выход из положения есть. Один прорыв из мрака виртуального заточения уже состоялся. Наверняка, судя по фразе, которую он смог не только услышать, но и понять ее значение, такие ситуации могут повториться и в дальнейшем. Надо подготовиться к этим выходам, максимально используя возможные зацепки открывшихся обстоятельств.
Итак, что он видел? В том, что ему открылось, было так мало знакомых образов и предметов, что Пэр понял – то была воля богов Лакки. Они хотели, чтобы он смог осознать, что ему дана высшая милость познать мир, где они царствуют и обитают. Для чего это им понадобилось, Пэр не вдавался в рассуждения. Достаточно было этой явленной богами Лакки милости. Значит, они хотели, чтобы он что-то узнал о них сам, не из Молений и Высшего Знания, получаемых в Репетитории.
Невозможно было сказать, сколько прошло времени с тех пор, когда Пэр был возвращен назад. Для него это было и не так важно. Главное – необходимо было понять, почему с ним случились эти события. Он пытался вспомнить что-нибудь из предшествующего, что бы объяснило ему, как он оказался в таком положении. Его попытки ни к чему не привели. Все воспоминания были покрыты плотной завесой чьей-то чужой воли. В конце концов, Пэр оставил свои попытки. Придет время и он вспомнит все. А сейчас нужно полностью сосредоточиться на поисках выхода из этой ситуации. Трудно было ухватиться за что-то понятное. Пэр с трудом вспоминал мельком увиденные очертания фигур, их облик и то, что было их окружением. Пожалуй, только их одеяния были похожи на одеяния жрецов в Храме Творения. Но и только. Остальное, – их лица, то, что было за ними, он никак не мог отождествить с людьми и знакомым миром. То, что эти две фигуры, стоявшие ближе всего к нему, походили на людей, Пэр понял сразу. Их рост, очертания фигур, головы были такими же пропорциональными, что у него. Но Пэр никак не мог до конца определить ту разницу, которая не давала отнести этих существ к людям.
Пэр не сомневался, что видел богов Лакки. Но он никогда не слышал, чтобы тот, кто ушел к ним, возвращался бы назад, в свой мир. Волна страха и чувства беспомощности снова накатывала на него. Не может быть, чтобы он, чувствующий, мыслящий и сознающий порядок своих действий и чувств, был навсегда лишен возможности вернутся домой, к Криту и Миссе. Чтобы ни случилось дальше, он обязан сохранить ясность мышления и сознания. Если они дают ему быть тем, кто в мире людей был Пэром, значит, он жив, не перестал быть…
Резкий удар, почти физически ощутимый, бросил Пэра в распахнувшуюся перед ним бездну света, хаоса звуков и запахов. Он инстинктивно затаился, усилив перед собой стену ментальной энергии. Почему-то Пэру было ясно, что только так он сможет сохранить в тайне от кого бы то ни было свое присутствие. Даже от богов Лакки. Он понял, что в первый раз ему это удалось. Значит, и во второй раз нужно прибегнуть к этой защите. Их милость по отношению к нему показалась Пэру несколько странной. Почему ему так ничего и не объяснили, раз хотели в чем-то его испытать? Для этого не нужно было держать в заточении небытия, страха и беспомощности столько времени. Может, боги Лакки и не знают о нем. Как это возможно, Пэр не понимал, но он чувствовал, что дело обстоит именно так. Он непрошеный гость в их мире. Даже если он воплощен только в одном сознании.
«Милинер Скаретти, вам не кажется, что мы имеем дело с какой-то неизвестной частотной гармоникой?». «Вы думаете, милинер Берг, синапсы сенсоров зрительных и вазомоторных анализаторов блокируются паразитным излучением?». «На это все указывает. Сбой происходит, как только мы подключаем к донорскому каналу анализатор». «В таком случае, остается только одно предположение – редуцирование этих отделов было проведено с недостаточной глубиной». «На повторное процедуру уже нет времени. Завтра состоится реинкарнация. Правитель не может отложить процедуру ни на один день». «Я думаю, милинер Скаретти, мы можем оставить все, так как есть. Паразитное излучение можно будет устранить потом, в процессе репликаций»…
Пэр слышал этот разговор, и он ему никак не напоминал изучаемые тексты Молений и Наказов богов Лакки из Священных Текстов. Зрение постепенно прояснялось. Пэр стал различать вокруг себя набор непонятных блестящих белых и разноцветных предметов. Некоторые из них светились, стоя по обе стороны его кресла, в котором Пэр, видимо, сидел. Но самого он кресла не видел. Как и тела, в котором оно должно было находиться. Все видимое ближайшее пространство было укрыто блестящей переливающейся всеми цветами радуги пленкой. Двое существ, один вид которых поразил Пэра, стояли с одной стороны и внимательно разглядывали эти светящиеся пятна и сполохи, с проблесками каких-то бегущих по поверхности пленки рядов цифр и знаков.
Одеты существа были одинаково, как показалось Пэру, в голубовато-серую простыню, перехваченную в поясе широкой лентой, на которой висело несколько предметов. Головы этих существ не имели волос. Кожа на их головах отливала бледно-розовым тоном, и в довершение их облика, лица существ с большой натяжкой можно было назвать лицами людей. Сбоку, там, где у Пэра находились уши, у них были овальные, забранные в мелкую сетку решеткой отверстия. На месте носа не было ничего, но зато глаза этих существ компенсировали его отсутствие. Они были огромны. И под ними, располагались еще какие-то щели, прикрытые опять же мелкоячеистыми решетками. И внизу лица, на месте рта Пэр увидел у них овальный клапан.