Аврора, или Утренняя заря в восхождении
Шрифт:
превратить его в иное, иначе искусству его здесь приходит конец. Ибо
природа не во всякий час позволяет колдовать с собою по желанию
духов; но все должно происходить сообразно духу, имеющему первенство
в ту пору.
53. Не тот же самый дух Божий, который имеет первенство в природе,
производит колдовство; но оно совершается в яростности салиттера,
зажженного господином Люцифером в его восстании и ставшего вечным
царством его.
54. Но когда прекращается могущество этого духа, то и зажженный
огонь не может больше служить колдуну. Ибо огонь гнева в природе не
есть в настоящее время собственный дом могущества диавола, так как в
средоточии огня скрыто пребывает любовь, и Люцифер со своими
ангелами лежит в плену во внешнем огне гнева до суда Божия, когда он
получит огонь гнева, отлученный от любви, в вечную баню себе и,
несомненно, намоет им голову своим колдунам.
55. Я пишу это здесь лишь в предостережение тебе, чтобы ты знал,
какое у волшебства основание: не то чтобы я хотел описать здесь
языческое волшебство, да я и не обучался ему; но душевный дух видит
колдовство тех, которых я в теле не понимаю.
56. Но так как оно совершенно противно любви и кротости рождения
Божия и любовь Божия противится тому, чтобы человеку без
настоятельной великой нужды причинен был вред, потому и определяет
дух колдунам и превратителям строя Божия в баню гнева природного на
вечное просыхание, -- там пусть оправдают они новое божество свое.
О ВОЗЖЖЕНИИ ОГНЯ ГНЕВА
57. Когда теперь царь Люцифер возжегся со всеми своими ангелами,
мгновенно взошел огонь гнева в теле, и погас благодатный свет в
душевном духе, и он стал яростным диавольским духом; все это
сообразно возжжению и воле неточных духов.
58. Но этот душевный дух был связан с Божеством в природе и не мог
качествовать совместно с ним как нечто единое: и вот он устремился
из диавольских тел в природу Божию, как убийца и вор, желающий все
умертвить, и разорить, и подчинить своей власти, и зажечь все семь
духов в природе; и не было тогда ничего, кроме терпкого, горького,
огненного, трескучего и жгучего терзания и бушевания.
59. Не должен ты думать, будто то была такая могучая победа диавола
над Божеством; нет, но он зажег гнев Божий, который без того вовеки
покоился бы сокрыто, и сделал из салиттера Божия смертный ров, ибо,
когда в солому бросают огонь, она горит. Но Бог от того не сделался
диаволом.
60. Огонь гнева Божия в природе не достигает самого сердечного ядра,
которое есть сын Божий, и еще того менее достигает в сокровенную
святыню духа; но лишь в рождение шести неточных духов, в то место,
где рождается седьмой.
61. Ибо в этом месте, или в этом рождении, господин Люцифер стал
тварью, и господство его не простиралось глубже: но если бы он
пребыл в любви, то его душевный дух достигал бы средоточия сердца
Божия, ибо любовь проницает все Божество.
62. Но когда его любовь погасла, душевный дух не мог больше
проникнуть в сердце Божие и попытка его была тщетной; но он
неистовствовал и бушевал в природе, то есть в седьмом неточном духе
Божием.
63. Но так как сила всех семи духов заключалась в нем, то и все семь
заражены были гневом, но лишь во внешнем и постижимом качествовании.
Ибо диавол не мог коснуться сердца и самого внутреннего рождения
неточных духов, ибо слава его в семи духах умерла уже в первой
молнии возжжения и была тотчас же удержана в плену в первом
исхождении душевного духа.
64. В тот час царь Люцифер сам приготовил себе вечный ад и погибель:
он находится теперь в самом внешнем круге природы Божией, или в
самом внешнем рождении сего мира.
65. Когда же природа так ужасно зажглась, то дом радости превратился
в дом скорби, ибо терпкое качество было зажжено в своем собственном
доме; оно стало теперь существом совсем жестким, холодным и
– мрачным, подобно холодной и жестокой зиме; и оно стянуло воедино
салиттер и иссушило его, так что он стал совсем грубым, холодным и
острым, как камни; в нем же был пленен и стянут воедино зной и
обращен в существо жесткое, холодное и мрачное.
66. Когда это произошло, то погас и свет в природе, в самом внешнем
рождении, и все стало совсем мрачным и поврежденным; вода сделалась
совсем холодною и густою и стала держаться по ущельям: вот
происхождение стихийной воды на земле.
67. Ибо до времен мира вода была совсем легкою, как воздух; в ней
же, которая нынче так повреждена и смертельна и так тяжко катится и
бежит, родилась и жизнь.
68. Благодатная любовь, восходившая в молнии жизни, обратилась в
яростный и горький яд, истинный ров смертный и жало смерти; звук
обратился в жесткий стук камней, дом бедствия.
69. Словом, все в своей области, в самом внешнем рождении Люциферова
царства, стало совсем мрачным и бедственным.
70. Но ты не должен думать, будто природа до самого внутреннего