Автострада запредельности
Шрифт:
— Джейк, прости, — женщина улыбнулась и нежно поцеловала меня, — Не знала, что ты такой ранимый. Ты ведь такой сильный…
— Я? Ты просто шутишь.
Она не спорила. Вскоре температура в кабине поднялась.
— На всякий случай, если ты стесняешься, — вставил Сэм, — я отвернулся.
Сьюзен хихикнула, потом снова сунула свой язычок мне в рот.
— Привет! О, простите.
Мы обернулись и увидели, как Дарла стремительно уходит прочь. Сьюзен посмотрела на меня, и какое-то сложное чувство зашевелилось в ее головке.
— Ты не… — начала она, потом прикусила губу.
—
— Да нет, ничего, — сказала она тихим потерянным голоском. И вдруг страстно прижалась ко мне, искательно заглядывая в глаза.
— Давай сегодня будем спать в кормовой кабине, а?
— Нам надо сделать кучу работы, Сьюзи.
— Неужели ты думаешь, что я не собираюсь помочь? А потом… — Сьюзен многозначительно улыбнулась.
— Конечно.
Она поцеловала меня в ухо, прошептав:
— Я люблю тебя, Джейк.
А я подумал: ничего себе!
Мы готовились к долгому путешествию, заготавливая даже дрова. Шон и Лайем опустошили свою кладовку и забили трейлер, а также холодильники кучей замечательных вещей: соленьями-вареньями из выращенных на собственном огороде овощей и фруктов, копченым мясом, колбасами, консервами, мешками с картофелем, мукой. Среди припасов оказалось несколько ящиков обедов в саморазогревающихся упаковках.
— Мы держим эти штуки на тот случай, когда мы выпьем чересчур много — так, что никто из нас уже не в силах стоять у плиты, — пояснил Лайем, — но не до такой степени, чтобы не чувствовать голода.
Кроме всего прочего — бесчисленное множество пива. Они варили собственное пиво, и весьма неплохое: на вкус того, кому нравится темный густой сорт с содержанием алкоголя примерно процентов двадцать. К этому они добавили все оборудование и инструменты, которые у них были, кое-какую одежду и примерно две тонны туристического снаряжения, включая даже дрова.
Потом все дружной толпой отправились собирать еду для Винвы, она научила нас распознавать несколько видов плодов, овощей и корешков. Мы заложили для нее примерно годовой запас продуктов. Дарла перевела ее торопливую речь: совсем не надо тащить с собой так много, она всегда сможет найти, чем прокормиться. Я пожал плечами, мол, запас карман не тяготит, втайне сомневаясь, что мы в ближайшем будущем попадем на такую планету, где будет подходящая еда для всех нас.
Разумеется, прежде чем тронуться в путь, мы целый вечер потратили на то, чтобы продумать маршрут, пытаясь скоординировать карты Винвы и ее поэму со сведениями Шона и Лайема про остальные планеты внешних миров. Причем Дарла последние два дня провела за переводами.
— Эта штука просто продолжается до бесконечности, — пожаловалась она.
— Не сомневаюсь, что Винва знает дорогу, — сказал Джон.
— По крайней мере, нам хочется в это верить, — осторожно заметил Роланд, — и, по-моему, придется проехать еще пять планет внешних миров, прежде чем мы покинем этот лабиринт.
— Мы и так были в нем слишком долго, — вздохнул я, тыкая пальцем в карту, — …значит, здесь нас снова ждет неизвестный портал?
— Правильно.
— Шон, эти данные не расходятся с тем, что тебе известно?
Шон кивнул.
— Похоже, все правильно, хотя описания планет у Винвы несколько схематичные.
— Это неизбежно, — кивнула Дарла. — Поэма написана на языке, который структурно очень отличается от человеческих языков. Я знаю на нем только несколько словесных групп — в нем нет слов, как таковых. Винва помогает мне, переводя на английский, который она знает хуже, чем испанский. Потом надо из всего этого собрать более-менее осмысленный текст, — Глотнув темного пива, она покачала головой, — Я, наверное, делаю массу ошибок. В основном, это одни догадки и больше ничего.
— При существующих обстоятельствах ты справляешься просто замечательно, — сказал Джон.
— Спасибо.
Протянув руку, я погладил Винву по голове.
— Умница.
Вцепившись в мою руку, она подпрыгнула и плюхнулась мне на колени, затем сомкнула руки у меня на шее.
— Какая она ласковая, правда? — улыбнулась Сьюзен.
— Верно, — ответил я и зарылся в ее длинную лохматую шерсть, — А вы когда-нибудь обращали внимание, что она всегда хорошо пахнет? Словно духами, такой тонкий аромат.
— Вот уж что не всегда скажешь про большинство разумных существ, — уточнила Сьюзен.
— Да… Итак, давайте вернемся к теме…
— Послушай, Джейк, — начал Роланд, — вот галактический пояс — дорога, которая ведет через ответвление на Орион в этой части Галактики. Ты видишь, как тут он перекрещивается с ответвлением на Персей? Именно здесь мы сможем выехать на знакомую дорогу.
— А как мы узнаем, что добрались до этого места?
— Тут ты прав — узнать довольно трудно, — Роланд положил карандаш и почесал в затылке, потом снова пригладил свои прямые черные волосы. — Вот в чем, на мой взгляд, главная трудность: невозможно близко соотнести карты и стихи. Поэма — просто длинный список неких инструкций. Проезжай десять километров, потом поверни налево… и всякое такое. Если просто следовать за указаниями, почти невозможно сориентироваться, где именно мы находимся в настоящий момент. Вот если бы вести астрономические наблюдения…
— Ну, ладно, — я пожал плечами, — в трейлере куча всякого астрономического оборудования, только как им пользоваться?
— К сожалению, — вздохнул Роланд, — мое знание астрономии в основном сводится к теории.
— Ты что-нибудь обнаружил в ящике с книгами-кассетами?
— Не то чтобы очень много. Там, в основном, монографии и астрономические журналы. Сплошные уравнения! Но я обнаружил одну кассету, откуда можно выудить хоть какие-нибудь сведения. Местная группа действительно связана с метагруппой, а Млечный Путь находится на ее окраине. Ядром является галактическое скопление в созвездии Девы.
— Значит, — сказал я, машинально почесывая между ушами Винвы, — эта большая дорога, которая вливается в Андромеду, возможно, и есть Автострада красного предела?
— Не уверен. Если это так, то местная группа изолирована от остального метаскопления и не имеет никакого доступа к сквозной Космостраде, что проходит через все скопление. Нет, это должна быть сквозная Космострада, которая ведет на Андромеду.
— Почему бы ни спросить Винву и не выяснить наверняка? — сказал я.