Айлин
Шрифт:
– Ромашка, ты же моя хорошая… и умная… добрая лошадка – жарко бормотала я, глотая слёзы.
Сказать, что я испугалась – всё равно, что просто промолчать. И только тот факт, что уже смеркалось и в лесу становилось совсем темно, удерживал меня на краю сознания. Если я не вернусь домой в самое ближайшее время – у меня могут быть крупные неприятности. Я не думаю, что папенька будет настолько лоялен, что просто махнёт рукой, если заметит моё отсутствие. А вообще – самым большим желанием было желание заползти под одеяло и там дать волю своим эмоциям.
Лошадь продолжала испуганно всхрапывать и косить глазом. Быть
Оказывается, я жуткая трусиха, потому что страшно испугалась этих людей, не то, что бесстрашная Полина… Я размазывала слёзы по лицу и прерывисто вздыхала, полностью доверив Ромашке самой искать дорогу домой. Впрочем, кобыла меня не подвела, и когда уже стало совсем темно, впереди показалась дозорная башня крепости, где горели два факела. Я кое-как привела себя в порядок, высморкалась в носовой платок и пригладила рукой волосы, дабы избежать ненужных вопросов. Достаточно будет и того, что я вернулась с прогулки так возмутительно поздно.
– Ординарец милорда Эйлбарта приходил. Спрашивал, не возвращались ли вы с прогулки – хмуро сообщил конюх, когда забирал у меня Ромашку.
Я кивнула головой и поплелась в сторону дома. О, нет! Ну, кто бы сомневался? На крыльце, с масляным фонарём в руке, торчала кормилица, в волнении прижимающая руку к объёмной груди.
– Ох, да как же это так, леди Айлин? Да разве так можно? Гуляешь, незнамо где, да ещё и в одиночестве? Уж сколько раз было говорено – так нет же…
Я согласно мычала что-то, торопливо шагая позади Брины. Слава Великому, в свете фонаря была незаметна размазанная грязь на моём лице, так же, как и следы слёз. Про сегодняшнее происшествие лучше молчать, иначе меня не то, что на прогулку по лесу – во внутренний двор только с дюжиной солдат будут выпускать.
Привычное бубнение Брины не отвлекало меня от собственных мыслей, и поэтому появление отца стало для меня сюрпризом.
– Ну, наконец-то! – он стоял возле лестницы, поджав губы. Даже отсюда я видела его раздражение и злость.
Ещё бы! Он решил, что я поступаю вопреки общепринятым нормам поведения исключительно ему назло, лишь бы его позлить. Н-да… и ещё уехала из дома, громко хлопнув дверью… отец сложил руки на груди, в его светлых глазах был огонь непрощения.
– Ой, папенька! Мы с Ромашкой решили немного прогуляться, отправились в сторону тракта… а потом я… даже не понимаю, как я могла так задержаться… просто я немного взволновалась сегодня, вот и… потеряла счёт времени. Папа, а можно мне ещё купить пару новых шляпок? К тем амазонкам, о которых мы договорились.
Я в недоумении разводила руками и осознавала всю тяжесть своего проступка. Отец же подошёл ближе и понимающе хмыкнул, закатив глаза. Мой расчёт оказался верным – поняв, что я способна думать только про обновки, всё встало на свои места. Из его глаз стало уходить подозрение и недовольство, он просто вздохнул и обнял меня, поцеловав в лоб, как малышку. От его камзола пахло кожей и ещё чем-то знакомым…
– Я не сержусь, дорогая… просто, в следующий раз возьми с собой венчик, можешь поучиться пользоваться им на манер малой булавы, а ещё лучше – кого-нибудь с собой в качестве охраны. Мне не нравится, что ты выезжаешь одна за периметр крепости… и да, ты можешь купить себе всё, что только захочешь.
Мне было неудобно говорить о том, что я потеряла
Поэтому я изобразила улыбку ласковой дурочки и быстро ретировалась, пожелав милорду Эйбарту приятных снов. Сама же поплелась вслед за Бриной наверх, отказавшись от ужина и сославшись на свою усталость. Кормилица тут же взволнованно зашкворчала относительно моего отказа от ужина: «Да что же это деится на свете? Кушать нужно хорошо, и так непонятно, в чём душа держится!». Но я сделала вид, будто этого не слышу, попросила горячую ванну. После чего быстро заползла в кровать и сделала вид, будто я сплю.
За окном уже давно была ночь, лишь отблески костров сторожевой башни разгоняли темноту, а я бездумно смотрела в стену и думала о предстоящем замужестве. Быть может, отец прав и я преувеличиваю масштаб трагедии? То обстоятельство, что я ничего не знаю о своём женихе, меня не удивляло – меня поставили в известность – что уже само по себе неплохо…
Хотя… насколько я поняла из того, что выдал мне немногословный отец, брачного договора между нашими семьями не было подписано, и обязательств материального толка у нас нет. Так, почему бы мне не сделать так, что женишок сам не захочет на мне жениться?
Я не успела додумать мысль о том, что из моего замужества может выйти недурная шутка, как уснула. Утро настало внезапно, и, как водится, я проснулась от того, что кормилица активно копается в моём гардеробе.
– Какого чёрта! Что ты делаешь снова в такую рань? Неужели, кому-то ещё понадобились мои наряды? – нелюбезно поинтересовалась я, вытащив лохматую голову из-под одеяла.
Вопреки моим ожиданиям, Брина не смутилась и не возмутилась моим словам, а взволнованно выглянула из моего гардероба, нервно улыбнулась и появилась оттуда целиком, волоча ворох разноцветных тряпок.
– Просыпайся скорее, птичка моя! – заявила кормилица, сгружая свой груз на ближайшее кресло – Радость у нас нежданная! Так что изволь проснуться, привести себя в порядок и спуститься вниз. А сейчас нужно выбрать утреннее платьице.
Я задумчиво посмотрела на груду, которая лежала на кресле, и ткнула в довольно миленький наряд, простенький, из белого муслина с мелкими сиреневыми цветочками и шёлковым сиреневым же поясом. По утреннему времени – самый уместный из всех, которые были представлены.
Кормилица перевела взгляд на выбранное мной платье и сообщила, подбоченясь:
– Не угадала!
После чего предъявила миру нечто розово-воздушное, с обилием бантиков и кружева. Я только озадаченно хмыкнула, глядя на всё это великолепие. Как мне помнится, я надевала это чудо лишь однажды – на Праздник Благодати в прошлом году, который устраивала палата Лордов Энландии. Мы с отцом и лордом Ангайдом были в столице, дядя смеялся, что вот он – шанс меня выгодно пристроить замуж, поскольку в столице количество приличных молодых людей куда выше, нежели у нас, в Дейтоне. Тогда-то мне и пришла в голову мысль вырядиться, словно кукла, и болтать с возможными женихами, не давая им возможность вставить хоть слово. А если прибавить к этому то, что я ещё активно кокетничала, стреляя глазками, требовала танцев и комплиментов, то шансы у родителя пристроить меня близились к нулю.