Айсолтан из страны белого золота
Шрифт:
не выдержал я, говорю: «Товарищ секретарь, мое
здоровье в самом что ни на есть цветущем состоянии,
только имеется у меня одна тяжелая болезнь,
измучила сна меня, собака, всю душу изгрызла».
Посмотрел сн на меня и смеется: «Как же так, товарищ
Аннак? Не понимаю я тебя: здоровье, сам говоришь,
у тебя отличное, а, между прочим, ты вроде как бы
при смерти?» Я, конечно, вижу, что не совсем удачно
Еыразился...
Дорога круто сворачивает вправо, и Бегенч,
воспользовавшись тем, что его собеседник на секунду
умолк, спрашивает:
— Аннак, а поближе к делу нельзя? О чем
договорились?
— Друг, не понукай! Добрый конь сам знает, где
рысью итти, а где шагом.
— Да я ничего...
— А ничьего, так не перебивай, не порти песню.
Ну, значит, говорю я ему: «У меня, товарищ секре-
тарь, болезнь особого рода. Моя болезнь — это вэда.
Мне вода нужна». А он улыбается, берет со стола
графин, наливает воды в стакан, подает мне «На, —
говорит, — товарищ Аннак, выпей газировки, остуди
сердце. А то ты даже раскраснелся весь». Я, конечно,
понимаю, что он со мной шутит, но сбить себя с
позиции не даю. «За газировку, — говорю, — спасибо,
но только ты и мой хлопчатник напои — вот тогда
я тебе двойное спасибо скажу». — «Да, — говорит
он, — хлопчатник... Знаю, знаю...» — и берет трубку.
«Соедините, — просит, — с Ашхабадом». Тут у меня,
поверишь ли, так сердце заколотилось, словно мне
сейчас в атаку итти. Соединили его быстро. Что ему
там говорили, я, понятно, не слышал, а вот что он
говорил— это мне было прямо, как мед. Потом положил
он трубку, обращается ко мне: «Ну, товарищ Аннак,
не горюй о воде. Воду дадут. До свиданья. Желаю
успеха». Я от радости так очумел, что даже спасибо
сказать позабыл.
— А все-таки ты у нас молодец,- товарищ башлык.
— То-то, друг. Видишь, не сплошал Аннак!
Машина идет по степи, и Бегенч зорко
вглядывается в даль, туда, где степь сливается с небом.
Вдруг, привстав на сиденье, он дергает Аннака за
рукав:
— Аннак, притормози-ка машину.
— А ну, что увидал? — спрашивает башлык.
Машина останавливается.
— Дай-ка мне бинокль. Где он у тебя? —говорит
Бегенч.
С минуту он смотрит в бинокль, потом передает
его Аннаку.
— На, погляди.
Аннак водит биноклем по степи и вдруг замирает.
— Эге! Вижу, вижу! — вскрикивает он. — Три
джейрана. Они нас уже приметили. Вон, видишь, как
насторожились.
Башлык приказывает шоферу:
— Ну, живо, живо держи свою баранку! Давай
сюда ружье. — Вытолкнув Бегенча из машины, он
пересаживается на заднее сиденье, кричит: — Теперь,
друг, нажимай!
Бегенч едва успевает вскочить в «газик». Машина
резко набирает скорость, расстояние между ней и
джейранами заметно сокращается. Три темные
пятнышка растут, они уже отчетливо видны.
Джейраны, почуяв опасность, тоже срываются
с места. Они скачут на восток, к пескам. Машина идет
наперерез. Аннак, сжимая в руках двустволку, кричит
на шофера:
— Ты не смотри на них! Смотри на дорогу!
Нажимай!
Машина летит по степи. Уже видно, как мелькают
в воздухе белые салфеточки — пятна на задних ногах
джейранов, под хвостом. Джейраны скачут, вытянув
шеи, держась близко друг к другу; тонкие ноги, как
тугие пружины, подбрасывают в воздух стройные
туловища, и кажется, что каждый скачок переносит их
сразу на двадцать шагов вперед. Но машина летит,
и расстояние продолжает уменьшаться. Она несется по
степи, подскакивая на буграх, почти отрываясь от
земли: кажется, что и она — дикое животное,
разъяренное азартом погони.
Ветер свистит у Бегенча в ушах. Уцепившись
руками за спинку переднего сиденья, пригнувшись к
шоферу, он упрашивает:
— Осторожнее! Разобьешь машину!
Но Аннак, напряженно сведя плечи, словно
готово
вясь к прыжку, впившись глазами в скачущих
джейранов, кричит, и его зычный бас далеко разносится по
степи:
— Давай! Давай!
Впереди уже видны барханы. Если только
джейраны уйдут в пески, они ускользнут от преследования,
и Аннак, поднимая двустволку к плечу, снова торопит
шофера:
— Нажимай же! Ну!
Джейраны подходят к краю барханов, но
расстояние между ними и машиной теперь не больше
пятидесяти шагов.
Аннак, не находя удобного положения для
прицела, кричит шоферу:
— Сворачивай! Боком ставь! Дай стрелять, будь
ты неладен!
Четыре выстрела гремят один за другим. Увидев,
что два джейрана упали, шофер откидывается на
сиденье и убавляет скорость. Аннак, следя глазами за
третьим джейраном, который большими ленивыми
скачками уходит в пески, толкает шофера в бок, хрипит:
— Зачем останавливаешь? Нажимай!
Но Бегенч, видя, что джейран скрылся в