Айсолтан из страны белого золота
Шрифт:
От него ничего не утаишь. Он все видит, все слышит.
А душа у него веселая, — он даже хмурой зимой
видит, как идет веселая весна.
— Вот спасибо, друг! Первый раз в жизни
правильные слова о себе слышу. Будет вам на свадьбу
от меня подарок. — И, с шумом захлопнув дверцу,
Потды включает мотор.
Айсолтан, приблизив к окошечку улыбающееся
лицо, спрашивает:
— Какое поручение дашь ты мне в Москву,
Бегенч?
Бегенч смотрит на нее не отрываясь.
— Одно поручение у меня... чтобы ты
благополучно возвратилась домой.
Как большая серая черепаха, машина медленно
сползает с места.
— Айсолтан! Будет случай — поговори насчет
воды! — кричит Бегенч вдогонку.
Тоненькая смуглая ручка, высунувшись из
машины, трепещет в воздухе, как птичье крыло, и сердце
Бегенча рвется за ней следом. Долго стоит он, не
двигаясь, словно ноги его приросли к месту, и смотрит
вслед серой машине, которая, превратившись в едва
различимое пятнышко, скрылась за поворотом. Толкни,
окликни сейчас кто-нибудь из прохожих Бегенча, он
все равно ничего не услышит.
Чары уже давно стоит рядом с ним, добродушно
прищурившись, разглядывает его взволнованное лицо.
Потом, рассмеявшись, хлопает товарища по плечу.
— Эй, Бегенч, проснись! Днем да посреди улицы
стоя спать — это, брат, не годится. Что с тобой такое?
Бегенч, словно он и в самом деле только сейчас
проснулся, смотрит во все глаза на Чары.
— Со мной? Ничего... — отвечает он, отводя глаза
от смеющегося Чары.
— А чего ж ты тут торчишь, как столб?
— Да вот башлык звал с собой... Ну, я стою,
думаю... ехать не ехать...
— Меня Аннак тоже звал, да я не могу: в райком
вызывают... Только зто еще не причина, чтобы стоять
посреди дороги, разиня рот. Ты уж лучше пряхмо
говори: что у тебя стряслось?
Бегенч, чтобы скрыть свою растерянность,
переходит в наступление:
— Да что ты меня допрашиваешь? Разве стоять
здесь законом воспрещается?
Чары видит свежие следы автомобильных шин
на дороге и поднимает глаза на Бегенча.
Спрашивает:
— Не знаешь, чья это машина проехала?
— Это? Это Айсолтан. Потды ее на аэродром
повез. Она завтра в Москву летит.
— А-а.. — многозначительно произносит Чары и
добавляет: —Ты куда шел?
— Хочу еще разок проверить полив хлопчатника.
— Пошли вместе, нам по пути.
Они выходят из поселка, сворачивают в сторону
Хлопкового поля.
Бегенчу хочется поделиться с Чары своей
радостью, рассказать другу о событии, которое
перевернуло всю его жизнь. Эта радость так велика — ему
кажется, что она не вмещается у него в груди, рвется
наружу, хочет излиться в горячих, звучных словах,
похожих на песню. Но Бегенч сдерживает себя. Он
боится, что Чары не поймет его волнения, скажет
равнодушно или даже с упреком: «Э, друг, я вижу, у
тебя все личные дела на первом плане! Подумаешь, не-
видаль! Жениться задумал! Ну и женись себе на
здоровье — разве до тебя никто не женился, замуж не
выходил?» «Да к тому же, — думает Бегенч, — о чем
и говорить? Ведь нет еще ни музыки, ни плова.
Л вдруг Айсолтан передумает?»
А Чары ведет с Бегенчем беседу о колхозных
делах. Если иной раз Бегенч и отвечает ему невпопад,
Чары только усмехается про себя. С кем этого не
бывает! Разве он сам не пережил когда-то такую же
весну сердца? Он ведь тоже не какой-нибудь истукан
бесчувственный.
Чары говорит:
— В общем, Бегенч, я тебе не собираюсь давать
советы, наставления. Ты наши нужды и задачи
знаешь не хуже меня. Твои ребята-комсомольцы и в
посевную и на обработке себя показали. Думаю, и при
сборе хлопка не подкачают.
Договоры на соцсоревнование между молодежными
бригадами по сбору хлопка мы с тобой утвердили,
так? Договоры хорошие. А выполните? По Есем
пунктам?
Бегенч хватает Чары за плечи и смотрит на него
в упор:
— Ты что, не знаешь нашу молодежь? Не знаешь,
какая она горячая на работу, какая упорная? Не
знаешь, что она свое слово ценит дороже золота? Был
такой случай, скажи, чтобы мы ходили с опущенной
головой?
— А ты не знаешь, что, если даже полив идет
правильно, никогда не мешает прихлопнуть еще раз
лопатой по запруде?
— Не мешает, если твоя запруда из песка. А если
она каменная?
— Верно! — говорит Чары и снова треплет Беген-
ча по плечу. —Вот к этому-то я и стремлюсь. Хочу,
чтобы слово, данное молодежью, было крепкое, как
камень. И верю, что оно такое и есть. Ты прав, Бегенч:
наша молодежь выдержит, выстоит. Ну, будь
здоров!
И Чары сворачивает с дороги на тропку. А Бегенч
продолжает свой путь.
Бегенч идет по дороге один — прямо