Айсолтан из страны белого золота

Кербабаев Берды Мурадович

тебе, почтенная Нязикджемал-эдже, не посидеть дома,

восхваляя бога и перебирая четки?

Нязикджемал, вся обвешанная платками, из-под

которых торчит только ее седая голова, величественно

выпрямляется:

— Да кто ж больше нас, старух, в таком деле, как

свадебный той, толк понимает? У тебя, Потды, еще

молоко на губах не обсохло, что ты смыслишь? Нет

уж, довольно вы нас в яшмаки укутывали. Теперь

и мы на свадьбах

погуляем!

— Что это ты так пировать разохотилась? Или

молодость вспомнила, подарков захотелось?

— Я в твоих подарках не нуждаюсь. Меня мои

руки и мой колхоз кормят. Вот как буду женить

своего Сазака, так вместо коня тебя разукрашу. — И,

совсем разойдясь, Нязикджемал набрасывает Потды на

голову один платок за другим.

Под общий смех Потды, путаясь в легких

шелковых тканях, старается высвободиться из-под платков,

а Нязикджемал говорит невозмутимо:

— Пошел бы ты лучше, Потды, проведал, как там

графинчики-бутылочки на столах поживают, — они,

небось, соскучились по тебе.

И Потды видит, что, пожалуй, и вправду лучше

последовать ее совету.

Стол во дворе, уставленный фруктами и винами,

накрыт на сто пятьдесят человек. Остальные гости

разместились на кошмах и коврах на веранде и в тени

тутовника. В больших котлах варится мясо, и дым от

очагов смешивается с густыми клубами пара,

поднимающегося над котлами. В углу веранды бахши уже

настраивают свои гиджаки и дутары. Пожилые

женщины, встречая гостей, осыпают их, по обычаю,

мелким печеньем — пишме — и леденцами.

Гости садятся за стол. Внимание Аннака привле

кает несколько необычный предмет: на веранде при

бит ковер, а на ковре — увядший куст хлопчатника

с пожелтевшими листьями и высохшими коробочками.

Наклонясь к сидящему рядом Чары, Аннак

спрашивает его громким шопотом:

— Друг, как ты полагаешь, что это означает?

Но Чары недоуменно пожимает плечами. Он и сам

уже заметил этот хлопчатник, но может только

строить различные догадки. Выждав, пока рассядутся

гости и утихнет шум, Аннак встает. Указывая на

хлопчатник, он говорит:

— Товарищи! Здесь кроется какая-то тайна.

Я прошу хозяев разъяснить гостям: почему они

повесили у себя на веранде эти высохшие ветки?

Маленькая Маиса радостно хлопает в ладоши. Ай-

солтан и Бегенч, которые сидят рядом во главе стола,

улыбаются, переглядываются, но молчат.

— Похоже, что хозяева сами не раскрыли еще

этой

тайны, — решает Аннак. — Ну что ж, тогда

спросим Потды, уж он-то не может не знать.

Но на этот раз и Потды приходится признать свое

поражение: тайна этого хлопчатника неведома даже

ему. Потды говорит:

— Известно, что даже у Кемине раз в жизни был

такой случай, когда он не сумел ответить одной

женщине на вопрос. Я думал, что от меня в колхозе не

может быть тайн. Такой уж у нас заведен порядок,

что ни одна курица не прокудахчет без моего ведома.

А тут — чего не знаю, того не знаю. Но думается

мне, что это какая-нибудь древняя стариковская

примета, — верно, это дело рук Нурсолтан-эдже и Дже-

рен-эдже.

Но и Нурсолтан-эдже и Джерен-эдже только

покачали головой.

— А я знаю, я знаю! — неожиданно кричит

маленькая Маиса, вскакивая с места. — Этот куст

принес Бегенч, когда... — но тут Маиса видит, что Бегенч

грезит ей пальцем, и умолкает.

— Говори, Маиса, говори!—кричат гости. —

Ребятишки всегда все знают! Говори, Маиса!

Но маленькая Маиса только передергивает

тоненькими плечиками:

— Да я сказала — Бегенч принес... А больше

ничего не знаю.

Вся эта таинственность совсем не по нутру Ан-

наку. Он говорит, обращаясь к одному из

колхозников:

— Да сними ты этот хлопчатник, ну его... От дела

отвлекает.

Но тут поднимается Айсолтан.

— Нет! Не трогайте! — восклицает она. — Я

сейчас открою вам эту тайну, друзья. Как вы сами не

понимаете? Ведь это же хлопок! Хлопок — драгоценное

сокровище нашей республики! Хлопок — залог нашей

счастливой жизни. Хлопок сделал наши имена

известными всему Советскому Союзу. Хлопок... —

Айсолтан на секунду умолкает, опускает глаза, говорит

тихо, так что эти слова слышат только те, кто близко

сидят от нее за столом. — Хлопок соединил Бегенча

и Айсолтан. Вот почему, — снова звонко говорит

она, — мы с Бегенчем повесили его здесь, как залог

нашего счастья, как лучшее, самое дорогое украшение

нашего тоя!

Под одобрительные возгласы и дружные

рукоплескания гостей Айсолтан с пылающими щеками

садится на место. Приносят блюда с горячим, окутанным

облаками пара пловом, большие миски с жирным

мясным соусом, ставят их на стол, на ковры и на кошмы.

Теперь пора избрать тамаду, и этот вопрос не