Азеф
Шрифт:
Допив чай, Двойников произнес со вздохом что-то вроде «ииээхх!» и зашумел редкими ударами сапог к окну на улицу.
– Стало быть, Мария Аркадьевна, вы выходите к нему и проведете его в гостиную, тогда он отрезан. Я выйду из кабинета.
– Товарищ Калашников, скажите, вы убеждены, что это предатель?
– Да. А что?
– Я боюсь, вдруг ошибка, это ужасно.
– Какая вы чудачка, Мария Аркадьевна. Он предал товарищей, послал их на виселицу.
– Нет, я знаю… убить надо.
В дверь с
– Он? Не может быть, рано, – проговорил Калашников и бросился в коридор. Беневская видела он держится за карман. Знала – в кармане финский нож.
Кто-то вошел с черного хода. – Вот шаталомный, – услыхала Беневская голос и смех Назарова.
– Опоздал, чорт возьми, города не знаешь, извозчик дуралей попался, – говорил Моисеенко.
– Все в порядке, товарищ Моисеенко, – сказал Калашников.
Двойников тихо свистнул у окна. Все насторожились.
С противоположной стороны улицы, спрятав голову в воротник, согнувшись, быстро шел Татаров.
Беневская подошла к зеркалу и почему-то быстрым женским движением поправила волосы. Оторвавшись от рукописи, Савинков прислушался к свисту, ждал звонка. «Сейчас должен позвонить». Но звонка не раздавалось.
Назаров пристыл к стеклу во двор, походя на кошку: – прямо против окна стоял Татаров, о чем-то спрашивая дворника. Назаров не сообразил, Татаров мотнул дворнику и очень быстро пошел к калитке.
Все замерев, ждали звонка. Назаров кошкой прыгнул с табуретки, бросившись в гостиную.
– Уходит! – закричал он. – Что же вы рты то поразевали!
За Назаровым бросились все к окнам и увидели удалявшегося Татарова.
– уууу – гад… – пробормотал Назаров. Калашников стоял растерянный. Беневская странно смотрела на всех. Она была несчастна. На шум вошел Савинков.
– Ушел? – проговорил он. – Теперь всех провалит. Надо сейчас же бросать квартиру.
– А если догнать?
– Что ж ты, на улице?
– А что, и на улице место найдется.
– Брось, Федя, – раздраженно проговорил Савинков. – Сейчас же бросаем квартиру, он всех нас провалит.
8
Ни на один звонок не отпиралась дверь в квартире Татарова. Николай Юрьевич вернулся бледен. Не скрывая своего состояния, еле дошел до постели, упал. Склонившейся в переполохе Авдотье Кирилловне, не выдержал, проговорил:
– Мама, меня убить хотят, не отпирай…
– Коля…
– Оставь меня, – отстраняя рукой, проговорил Татаров.
Зарыдав, вышла Авдотья Кирилловна, закрываясь заскорузлыми неразгибающимися от старости пальцами.
Татаров лежал с закрытыми глазами. Борода неаккуратна, взлохмачена. Мысли бились чудовищно, и не поспевая одна за другой, сталкивались, причиняя невыносимую боль. Татарову
Но что же сказал дворник? Что сняли муж и жена. Что пришел сперва молодой человек, хорошо одетый. Все это могло быть. Потом прошли двое, «как бы рабочие, в картузах». Все стало ясно. Савинков заманивал. Изящный Савинков, называющий «Николай Юрьевич», подающий руку, говорящий умно, любезно – был страшен. Татаров чувствовал на лбу пот, и словно тяжелым молотом ударяли изнутри в голову. Казалось, что слышится какой-то несущийся мимо шум. Будто сама жизнь несется уже мимо Николая Юрьевича Татарова. Чтоб освободиться, он попробовал встать. Но голова закружилась и Татаров упал на локоть.
9
Савинков и Назаров шли по Огродовой улице.
– Да ведь ты говоришь нужно?
– Нужно.
– Значит и убью.
– Чем?
– Ножом.
– На дому?
– А то где же?
– А если не уйдешь, Федя?
– Брось, если да если. Не хочешь посылать, сам ступай, только ведь, поди, не сумеешь, – засмеялся Назаров, обнажив крепкие, желтоватые, нечищенные зубы.
– Ладно, – проговорил Савинков, – валяй. Но ножом трудно, не промахнись.
– Увижу, чем стругать буду, струмент весь со мной. Ээ, ушел гад, а? Сколько народу революционного погубил. Сколько товарищей угробил. Ну да и от нас не уйдет.
– Ну, прощай, Федя, – останавливаясь, сказал Савинков. Он торопился вслед за товарищами к московскому поезду.
– Прощай.
– Ах, да, – спохватился, берясь за карман Савинков. Назаров обернулся. – Я ж тебе денег не дал.
– Каких?
– Да надо же денег.
– Есть у меня деньги. Не надо мне твоих денег, – зло отмахнулся Назаров.
– Да, возьми.
– Очумел ты с твоими деньгами, – на ходу пробормотал Назаров.
Савинков постоял, посмотрел вслед и улыбнувшись, пошел к извозчику.
10
В Москве, в газете «Русское слово» Савинков прочел телеграмму: – «22 марта на квартиру протоиерея Юрия Татарова явился неизвестный человек и убил сына Татарова. Спасаясь бегством, убийца тяжело ранил мать убитого ножом. До сих пор задержать убийцу не удалось».
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
1
Никогда не был Азеф так весел, как этой весной в Петербурге. Мозг Ивана Николаевича был математический. Расчеты сходились. Окупались деньгами. Он жил с Хеди. И все радовало.
П. И. Рачковскому отдал динамитные мастерские в Саперном и Свечном. Правда, отношения оборвались. Рачковский стал даже неаккуратен в выплате жалованья, не ответив на письма. Но Азеф и не волновался, поигрывая с левой руки.