Ба
Шрифт:
– Роботический?
– Ну, я не уверен, что в русском есть такое слово... В общем, это телескоп, который сам ориентируется по звёздам и обращается к нужному участку неба в нужное время. Очень крутая вещь, но просто... Так как у нас не лучший телескоп в мире и не лучшие условия для наблюдения, то всё, что мы можем, - перепроверять чужие наблюдения, в том числе и из Чили. И искать ошибки.
– Понимаю, - рассмеялась я.
– Я каждое лето тусуюсь на кафедре профессора, ищущего ошибки в интерпретации данных
– Наверно, это случается со всеми учёными, которые ничего не добились. Они надеются прославиться за счёт чужих ошибок... А ты чем занимаешься сейчас?
"Алёна?" - обратилась я к Ба.
"А? Да он всё равно не поймёт, неси всё, что в голову взбредёт".
"Да как так, Ба!"
– Ало, меня слышно?
– стучал по микрофону Петя.
– Да, слышно! Я ещё в магистратуре, так что продолжаю слушать лекции. Но на кафедре, где я делаю годовой проект, мы занимаемся... экзотической материей, - ляпнула я.
– Экзотической?
– удивился Петя.
– Что-то я о ней слышал.
– Изучаем материю с отрицательной массой, - мне хотелось сгореть от стыда за своё скудное воображение.
– Точно, я читал в новостях, что в США получили жидкость, кажется, с отрицательной массой, которая при придании ей ускорения движется в обратном направлении. Ты про это?
– Да, именно!
– облегчённо выдохнула я.
– Это так круто! Новость с вашей кафедры, что ли?
– М-м-м, нет.
– Всё равно здорово! Ой, прости, мне пора бежать, - улыбнулся Петя и оборвал связь.
"Смотри-ка, ты всё угадала", - думала Алёна.
"Как это?
– не поверила я.
– Про экзотическую материю? И про отрицательную массу?"
"Да, этим я и занимаюсь".
"Так сложно было самой сказать, а?
– бесилась я.
– Я могла опозориться!"
"Расслабься, не на конференции же доклад читала. Как видишь, Петя сам в этом не шарит".
"Не смей так больше делать!
– как можно серьёзнее думала я.
– Ты же знаешь, что я совсем не разбираюсь в научных примочках!"
"Разбираешься, - спокойно ответила Алёна, - если сосредоточиться".
***
Я нечасто следила за новостями из России, но недавно мне попалась статья про путешественника Вадима. В течение нескольких лет он служил официальным российским представителем в Красном Кресте и ездил по Африке, оказывая помощь больным.
Месяц жил находился в алжирском офисе Красного Креста, но в один день не вышел на работу, а коллеги не смогли до него дозвониться. Что с ним случилось, произошла ли трагедия или Вадим исчез по собственной воле - неизвестно.
Однако через пару недель я видела заметку, что человек без гражданства, уверяющий, что потерял российский паспорт, был задержан в аэропорту Кот-д"Ивуара, пытаясь попасть на рейс в Бразилию без документов. В статье не было фотографии человека или его имени, но почему-то мне казалось, что это Вадим добрался до Кот-д"Ивуара из Алжира без документов и собирался лететь ещё дальше.
***
Многие студенты оставались работать в КалТеке после выпуска, а позже становились и преподавателями, не желая дёргаться с места на место и покупая дома в ближайших к кампусу районах.
Подобная история произошла с моим соседом по общежитию, поляком Якубом, учащимся в аспирантуре по материаловедению, когда мы с ним впервые встретились. Он жил в доме Эйвери в первый год моей учёбы в КалТеке и, помню, именно он сбрасывал тыквы с библиотеки Милликена в первый Хэллоуин, а затем пару раз помогал с заданиями по химии.
Вскоре он пропал из общежития, но остался учиться и работать в КалТеке на Отделении Технологии и Прикладной Науки, регулярно переходя с кафедры на кафедру. Если сначала он занимался материаловедением, то потом переключался на электротехнику, прикладную механику и машиностроение. Не знаю, как и почему он метался между направлениями, но закончил он проектированием телескопов.
Однажды мы пересеклись в светлой столовой института. Я больше не подрабатывала здесь, но всё равно чувствовала себя как дома, здороваясь с каждым поваром и уборщиком. Подсев за столик к задумавшемуся Якубу, я спросила:
– Как продвигается работа?
– Нормально, - ответил тот, не прекращая жевать.
– Правда, хотят в командировку отправить...
– Далеко?
– В Чили, блин.
– В Чили?
– удивилась я.
– В обсерваторию?
– Да, - без энтузиазма ответил Якуб.
– Лететь на другой конец света...
– А в какую обсерваторию?
Я пыталась вспомнить название крупнейшего комплекса, о котором без умолку твердил Петя раньше, но название вылетело из головы, а Алёна не помогала.
– В Серро-Тололо, - ответил Якуб.
– Набирают команду специалистов для ремонта их главного телескопа, чёрт его дери. Это достаточно старый телескоп-рефлектор, ну, то есть с зеркалом, и последнее время он барахлит, а почему - непонятно.
– Но это же здорово, поздравляю!
– воскликнула я, чуть не облившись апельсиновым соком.
– Кому как, - покачал головой Якуб.
– Я больше рад заниматься кабинетной теорией...
– Но неужели не найти человека, которому хочется поехать? Прости, не хочу обидеть, но... в мире тысячи людей, мечтающих оказаться на твоём месте.
Якуб раздражённо покачал головой и, кажется, выругался по-польски.
– Если бы я что-то решал, - говорил Якуб.
– Я по глупости подписался участвовать в проекте реновации телескопов, грант на которую получила доктор Штейн, и теперь она распоряжается сотрудниками как хочет. А вначале обещала, что будем работать только с чертежами...