Баба Люба. Вернуть СССР 3

Фонд А.

— А ещё лучше Белоконь выгнать! — продолжила проявлять мудрость Зинаида Петровна, — до чего бескультурная женщина. Вы знаете. Любовь Васильевна, говорят, она так задолбала своего мужа, что он не выдержал и повесился. А она потом к нам пришла. Думаю, что скоро мы все повесимся.

Я аж икнула.

— Ну вот зачем она в группе? Вот какая из неё польза? Ксюху можно хоть за чаем сгонять. А от Белоконь какая польза? Её ни в Америку пускать нельзя, мы там только напозоримся с нею, ни в группе оставлять.

Я издала какой-то нечленораздельный

звук, который сложно было внятно идентифицировать, но рыбиной и не нужны были мои мудрые мысли. Ей достаточно было, что я молча сидела рядом. И она воодушевлённо продолжила:

— Но самое главное, что нужно сделать — это избавиться от этой «консультанта» Таисии. Вы бы знали, какая же она беспардонная! Лезет и лезет! Ей говоришь. Что надо сделать, а она в ответ сто слов противоречий. Нет, такие люди нам в группе не нужны. И в Америку её пускать никак нельзя. Что американцы о нас подумают! Стыдобища!

Она не договорила, когда из библиотеки выглянул Всеволод и поманил меня к себе:

— Проходите, Любовь Васильевна!

Глава 11

Я прошла в библиотеку, и Всеволод самолично прикрыл за мной дверь.

— Садись, — велел он, и было видно, что он на взводе, — время у меня чуток поджимает, так что слушай. Когда будешь передавать Ростиславу письмо, он с тобой начнет разговор вести за ответную услугу. Так вот. Ты попроси его взамен, чтобы он сделал тебе тоже услугу.

— Какую? — спросила я (аж самой интересно стало).

— Через две недели в соседней области будет большой Съезд христианских конфессий и ассоциаций. И Ростислав туда делегирован.

— Ого! — прокомментировала я.

— Я тоже так считаю, — раздражённо скривился Всеволод, — на наши вожаки решили, что молодым нужно давать дорогу. Вот и даём, раз нужно.

Он тяжко вздохнул и задумался, забарабанил пальцами по столу. Я сидела молча и не перебивала.

Наконец, Всеволод отмер и продолжил:

— И там будут выбирать нового делегата в Генеральную конференцию от нашего округа. Голосованием, само собой. Так вот, ты попроси его, чтобы он проголосовал за Кирилла Тихонова. Поняла?

— Поняла, — кивнула я. — А кто он такой и почему за него?

— Неважно, — отмахнулся Всеволод. — Просто сделай это. Иди. Потом поговорим. Мне сейчас некогда.

Я вышла из библиотеки, вся в сомнениях и подозрениях. Кто это такой я не знаю. Моя память из будущего ничего не подсказывает. Что это за человек и что он сделал для истории — непонятно. А, с другой стороны, мне-то какое дело? Будет Вася или Петя? Для моей миссии это ровным счётом ничего не решает. Кроме того, я уже не раз сталкивалась, что выбирают не тех, за кого проголосовали, а тех, кого надо.

Но попросить — попрошу.

А вечером нарисовался Алексей Петрович.

Когда тогда в ресторане он предложил мне выходить замуж, я сперва позорно подавилась крабовыми палочками. Но, пока откашливалась и приходила в себя, как всякая взрослая и прошедшая огонь и воду женщина, не стала сгоряча рубить мосты, и взяла небольшую паузу.

Срок паузы сегодня заканчивался, и мне предстояло что-то ответить этому человеку.

Нет, что ответить я сразу знала. Но вот как ответить так, чтобы человек, устроивший меня на хорошую должность с живой зарплатой, не обиделся и не принял соответствующих мер.

Потому и паузу брала. Чтобы обдумать.

И вот сегодня мы должны были сходить в кино.

В это время, начало девяностых после развала Страны Советов, кинотеатры совсем схлопнулись, и в них практически никто не ходил, причем давно уже. Однако полностью их не демонтировали, и в нашем городе, к примеру, один сохранился. Все люди давно уже ходили в видеосалоны, а многие достали себе видики и смотрели американские фильмы дома.

Но вот Алексей Петрович, видимо, за неимением в Калинове других вариантов, где бы развлечь женщину, выбрал вариант с кино. А что, дёшево и сердито.

Я отказать вот так вот внезапно не могла, ведь точка не была поставлена — пришлось собираться и идти на ночь глядя.

Я вздохнула и вытащила из китайской сумки джинсовую юбку прямого кроя с вышитыми вставками (для этого времени это был шик и блеск), надела простую однотонную блузку, сделала лёгкий макияж и вышла к кавалеру в полной боевой готовности.

По обыкновению Алексей Петрович ожидал меня во дворе: на лавочке у подъезда.

Тут же, рядышком, сидели две соседки — Варвара Сидоровна, коренастая суетливая старуха с крепкими, словно доски, ладонями, и Клавдия Тимофеевна, пухленькая благообразная старушка, но при этом въедливая, словно серная кислота.

По кислому виду Алексея Петровича было понятно, что ему последние минуты приходилось нелегко, под напором двух любопытных пенсионерок. Поэтому моё появление для него стало изрядным облегчением, а вот для соседок, словно команда «фас».

— Люба! — увидев меня, вскинулась Клавдия Тимофеевна, — ты что же, в кино идёшь? С ним, да?

— С ним, — подтвердила я, легализовав кандидатуру бойфренда в глазах общественности (в виде двух соседок).

— Правильно, — пошамкала губами Варвара Сидоровна, — нечего одной дома сидеть. Ты девка уже не молодая, не всякий замуж позовёт.

— И когда успела? — изумлённо покачала головой Клавдия Тимофеевна, — только ведь совсем недавно муж бросил, а уже с новым женихом в кино идёшь.

— В наше время такого не было, — строго заявила Варвара Сидоровна, — в наше время женщины честь блюли…

— И не разводились по сто раз! — осуждающе посмотрела на меня Клавдия Тимофеевна. — Но всё равно ты молодец, Люба, такого жениха отхватила. Вон Тамарка из шестнадцатой квартиры так до сих пор замуж ни разу и не вышла. А уже почитай сорок лет скоро.