Бабайка
Шрифт:
Через два или три часа надвинулись сумерки. Я уже порядком подвыдохся и употел к этому времени — идти по глубокому снегу занятие не из лёгких. Я остановился, взял в горсть синего снега, и слизнул часть его языком. Как-то глупо получается, подумал я, обессилею, упаду, замерзать, говорят, даже приятно, но всё-таки умереть от мороза в Синем мире …
— Похоже, это гер-рой, — сказал голос откуда-то сверху.
Я поспешно обнажил саблю и поднял глаза. Златая цепь на дубе том… На здоровенном дереве на здоровенном суку лежал опять же здоровенный кот и мрачно смотрел
— Точняк, — откликнулся другой голос, но уже не сверху, и что-то шевельнулось под деревом. То, что я сначала принял за большой сугроб, обернулось не то собакой, не то волком. Широкая морда, мощная грудь, густая шерсть… наверное, всё-таки волк.
— Чего уставился, герой? — спросил волк. И длинно зевнул, показав клыки.
— Почему герой? — спросил я. Саблю при этом не опустил, что свидетельствует о том, что остатки здравого смысла меня всё-таки не покинули.
— Только гер-рой или дур-рак смело пр-рёт навстречу опасности, да ещё в одиночку, — кот говорил, артикулируя чётко, хотя и не очень выразительно. — Я подумал, что на дур-рака ты обидишься, и сказал «герой». Хотя р-разница невелика.
Волк задрал верхнюю губу, сморщившись. Улыбается он что ли? Стоп, о какой опасности идёт речь?
— А что за опасность?
Волк сразу сомкнул пасть, перестав улыбаться. Мягко спрыгнул со своего сука кот, макнув при этом морду в снег. Недовольно фыркая, высунул из сугроба морду на свет, чихнул и сказал, глядя на меня всё тем же мрачным взглядом:
— Конец света.
II
— Это всем известно. Волна идёт с юга, и все бегут на север. Разве ты не заметил, что лес пуст?
А и в самом деле, снег-то был чист. Никаких свежих следов.
— Такое бывало, и не раз, так записано в человеческих книгах. И каждый раз что-то меняется.
— Например?
Кот призадумался ненадолго. Волк в нашем разговоре не участвовал, поскольку на его долю выпала самая тяжёлая работа — тропить. Мы же с котом шли следом, причём сначала я, а за спиной моей кот. Так решил волк, и я не стал спорить.
— Один раз звери стали разговаривать. Две волны прошло, а звери всё разговаривают. Видимо, создатель решил, что это забавно.
— Так это же хорошо, — сказал я, и услышал, как впереди сердито взрыкнул волк.
— Вот именно, — сказал сзади кот. — Наши-то пр-редки от волны не бегали. А получили пр-раво голоса, так сразу такие замор-рочки начались. Мозги, думы, мор-раль, совесть… Тьфу… Это всё вы!
— Я?! — я удивился довольно сильно.
— А чего мы? — волк остановился и, заворотив морду, смотрел назад, мимо меня, на кота.
— А кто ныл? Кто жаловался создателю? Ах, мы хотим говор-рить! Ах, мы хотим, чтобы хозяева знали, как мы их любим! Ах, нам плохо, хозяева ж не понимают, как мы их любим! Ах…
— Ну, — сказал сурово волк, — во-первых, это не мы…
— Знаю, знаю, — сварливо сказал кот. — Собаки. Отвечать надо за родню!
Стремительная тень мелькнула мимо, обдав меня снежной пылью, с пронзительным мявом шарахнулся в сторону кот, и, обдирая
— Опять не успел, — хладнокровно сказал сверху кот, и добавил: — Гы-гы-гы!
И я вышел из столбняка. Весёленькая у меня здесь компания. Пожалуй, самая весёлая из всех, что выпадали на мою долю.
Волк снова начал неторопливо таранить снег грудью, прокладывая путь, и я двинулся за ним. А вслед нам всё слышалось кошачье:
— Самое смешное, что как эти балбесы стали разговаривать, людям они опостылели. Приходит человек домой, а с порога — ах, хозяин пришёл, дай пожрать, я ведь так тебя люблю, хозяин… По улице кто пройдет — ах, хозяин, кто-то прошёл! Кто-то прошёл! А ну иди прочь! Не тревожь моего любимого хозяина! Хозяин, ты слышишь, я о тебе беспокоюсь… А песни которые они сочиняют?
И кот запел довольно противным голосом:
Мой хозяин самый лучший,
С самой лучшею едой
За него я удавлюсь,
С другой собакой погрызусь
Я желаю быть всегда с тобой!
Хозяин мой! Такой хороший! Такой большой! Такой ва-абще!
Дай я оближу тебя
Словно сахарную кость,
Твои тапки принесу,
От врагов тебя спасу
Ради дружбы, а не ради кость!
— А не ради кость. Кретинская строчка, — сказал кот. — А как вам рифма «кость — кость»?
Волк прянул ушами, но промолчал, продолжая идти через снег.
Постепенно кошак перестал петь и брюзжать, и теперь лишь моё шумное дыхание, вырывавшееся с клубами пара изо рта, нарушало тишину.
Всё-таки чего-то я с этим самым концом света не понимаю. Получается, что во время конца света не весь мир гибнет и не все его жители. Видимо, создатель, вот, кстати, ещё вопрос, кто такой этот самый создатель? Так вот, видимо, создатель периодически переделывает этот мир, выпалывая всё недостойное. Но тогда какой же это конец света? Впрочем, если из дерева сделать стол, дерево перестанет существовать. Но не древесина. Так, размышляя, шел я за волком, и тут произошло событие, изрядно меня озадачившее. То есть, я не знаю, как к этому относиться.
Мы двигались по маршруту, который согласно каким-то своим соображениям определял волк. Двигались довольно долго, уже начинало темнеть, и тут волчара молча метнулся в сторону, и пошёл, пошёл скачками.
От неожиданности я остановился, и меж моих ног тут же просунулась большая кошачья голова, зыркая налево-направо.
Раздался пронзительный вопль.
— Нет! Не надо! — орал кто-то пронзительным фальцетом.
— Это хор-рошо, — с мурлыкающими интонациями сказал кот, а волк уже бежал обратно, и в зубах его болталось что-то орущее.