Бабье царство. Возвращение...
Шрифт:
Одни мы со своим приморским золотом на общем фоне выглядим белыми воронами, платим за всё наличкой. Но и у нас тоже дела идут не шибко весело. Зима, торговлишки с Приморьем считай что, никакой. Притока золота - тоже практически нет. Так, тощий ручеёк для поддержки штанов. Живём исключительно за счёт старых жировых запасов. И на этом фоне предложение Куницы для нас воистину царское. Столько зерна, да ещё и деньги.
А уж для нас то, зерно - очень серьёзная причина зубами схватиться на данный договор. Своего то зерна у нас как не было, так и нет. И будет
Надо будет лишь поставить надёжные элеваторы и сохранить в закромах Родины, чтоб ничё не пропало. Так что, хочешь не хочешь, а Куница нас считай что спас.
– Вот это-то и странно, - задумчиво буркнула Белла.
– С чего бы такая благотворительность. Для местных подобное поведение совершенно не характерно. Лесовики! А тут - благодетель, иначе не скажешь.
– Не ёрничай, - поморщилась Маша.
– Да, он нас просчитал и сделал нам шикарное предложение, от которого мы не можем отказаться. Не можем и не будем! Ну и что?!
Ну и что, что он нас просчитал и хочет на нас заработать? Ему нужен спирт и он нашёл пути решения своей проблемы. А нам надо решать СВОЮ проблему.
У нас на шее почти девять тысяч взрослых мужских особей подгорных людоедов висит! Целый легион, считай что, который так и не удалось сформировать нашим заинтересованным имперцам. И который они постарались быстренько сбыть со своих рук обратно нам на шею, скинув с себя такую докуку. И если б не первый договор с тем же Куницей, в лагерях наших шахтёров и Марковых землекопов царил бы сейчас натуральный голод, и ящеры как и прежде жрали б сами себя. Или, что вернее за нас бы принялись. И шахты б встали! Все!
Не забывай. У нас почти три тысячи шахтёров. Было!
Было и теперь заново есть! Два на золотом и один на угольном рудниках; одна тыща - на медных копях; две с половиной - землекопы у Марка; ещё что-то около двух - на ловах у амазонок, занимаются подлёдным ловом. И тысячи полторы - заняты в горах: на работах в Тупике и на строительстве там дороги. Девять тысяч! Девять тысяч взрослых мужских особей! И все как один хотят жрать! А как жрут они - сама знаешь.
– У тебя что-то не ладное с арифметикой, подруга, - насмешливо перебила её Белла.
– Ты забыла посчитать те две тысячи "зомби", что копали подземелья под Литейным. Те самые твои любезные "Закрома Родины".
– Разве? А это не землекопы Марка?
– удивилась Маша.
– Мне раньше казалось, что это его ящеры.
– Ну, - передёрнула плечиком Белла.
– В определённом смысле, так и есть. Особенно учитывая, что возню в подземельях тоже можно рассматривать как земляные работы. И то, что они теперь перебрались в лагерь ящеров рядом со стекольным заводом Марка, подтверждает это. Тут ты, пожалуй что, права. Тем более что и сам Марк числит их как бы по своему ведомству, взяв над ними негласный контроль.
– Что ж, сделаем его гласным, - Маша решительно рубанула воздух рукой.
С этого дня официально считаем, что на Марка теперь работает шесть тысяч подгорных людоедов. И пусть он за них отвечает. Две с половиной - это его нынешние ящеры, полторы - те, что ныне в горах, строят дорогу, и две тыщи этих твоих "зомби".
Одиннадцать тысяч?
– в недоумении замерла Маша.
– Ужас. Откуда? Совсем недавно их было всего пара тысяч на золотой шахте и мы еле-еле справлялись с охраной. А тут...
– Ты опять плохо посчитала, - флегматично, на едва уловимой грани издёвки, опять перебила её Белла.
– А члены их семей? Так называемые иждивенцы? Многие из них тоже принимают самое активное участие в нашем производстве. Женские особи довольно активны в плане чего бы покопать, да и многие подростки, из числа тех что постарше, тоже на нас работают. И на шахтах, и на всяких прочих подсобных работах.
Вывоз угля из забоя - полностью на их плечах. Все вспомогательные работы - полностью в их ведении. Так что, их тоже нельзя исключать из подсчётов трудящихся, на которых следует распространять взрослые нормы питания.
– Детский труд запрещён, - растерянно пробормотала Маша.
– Ты ещё про свой КЗОТ вспомни. Тот, что на Земле остался, - сухо оборвала её Белла.
– И женский, и детский труд весьма активно используется всеми. Всеми, заруби себе это на носу! И нами в том числе. В любом труде нет ничего плохого, если только он не превращается в кабальный.
Так что можешь смело добавить к одиннадцати ещё тысяч двадцать пять новых рабочих, из расчёта по два, три "иждивенца" на одну взрослую мужскую особь. Так сказать, члены их семей.
– Откуда у них семьи?
– совсем растерялась Маша.
– Не было же. Мы же...
– Набежали, - сухо оборвала совсем растерявшуюся Машу Белла.
– Тишком. Пока мы их громили на границе, те что выжили лесами просочились обратно, поближе к кухне, как обычно говорят старые солдаты. И когда ослабла охрана лагерей, в связи с переводом пленных на вольные хлеба и их отказу от людоедства. тихой сапой пристроились на тёплые места. Эти ящеры вообще какое-то недоразумение, - сердито проворчала Белла.
– Хотя да, их можно понять. Зимой в лесу голод, а у нас кормят. И кормят довольно неплохо, особенно в последнее время. Вот и лезут за колючую проволоку, чтоб с голодухи не подохнуть.
У нас какая-никакая а жизнь, а там, в разорённых деревнях, голод и смерть. Вот они и потянулись, кто - на равнину, к соплеменникам, а кто тишком в наши лагеря пленных. А твой Корней этот момент прошляпил.
Охранял от того чтоб не сбежали, а что сами полезут за колючую проволоку - не подумал. Теперь их оттуда пушкой не выбьешь. Да и зачем, работают же. Пусть не так производительно, как взрослые особи, но всё же, всё же... Свою часть подсобных работ они выполняют полностью. Так что...