Бабье лето

Уэбб Пегги

– Нисколько. Но поторопись. У меня нет твоей сноровки, позволяющей постоянно оставаться в центре внимания, – усмехнулся Болтон.

– Мама, что здесь происходит? – спросила Кэндас, как только они поднялись наверх и закрыли за собой дверь спальни.

Вирджиния всегда была откровенна с дочерью. Она собралась было рассказать ей про свою связь, но затем решила, что дочери незачем знать о событиях, происходящих в спальне матери. Кроме того, через несколько дней Болтон уедет, и всему настанет конец.

– Ничего, – сказала она.

– Ничего? За обеденным столом ты выглядела по-другому, чем обычно, – заметила девушка.

– И как же я выглядела за обеденным столом? – спросила Вирджиния, стараясь сохранить равнодушное выражение лица.

– Как будто ты прочла отвратительную рецензию на свое произведение или опять находишься в «творческих разногласиях» со своим издателем. Ты уверена, что все в порядке? – забеспокоилась Кэндас.

– Уверена. – Вирджиния чувствовала себя так, словно предавала двух наиболее дорогих ей людей – Болтона и Кэндас. В довершение всего, на глаза навернулись слезы. Она быстро повернулась спиной к дочери и стала рыться в шкафу, пока не восстановила душевного спокойствия. – Как тебе этот голубой свитер? Он пойдет тебе, у тебя такого же цвета глаза…

– Прекрасно. Мне, в общем-то, безразлично, какой на мне свитер. С джинсами любой смотрится неплохо. – Она надела свитер матери. – Мардж полностью покорена этим журналистом.

– Болтоном? – Вирджиния старалась казаться безразличной, но ее попытка полностью провалилась.

– Кем же еще? Он здесь единственный фотожурналист, – засмеялась Кэндас. – Разве это не великолепно! Моя лучшая подруга втюрилась в мужчину, с которым познакомилась у нас в доме.

– Ты не считаешь, что он слишком… взрослый для нее? – спросила мать.

– Ей нравятся зрелые мужчины. Кроме того, ему вряд ли далеко за тридцать, – изложила свое мнение Кэндас.

– Тридцать пять. – Вирджиния поправила покрывала, на которых недавно лежала вместе с ним, затем подошла к туалетному столику и принялась поправлять прическу. Она так нервничала, что выронила из руки щетку.

– Мама, у тебя сегодня все из рук валится. Ты прокручиваешь в голове сюжет новой книги или что-то другое с тобой творится? – Кэндас заметила нервозность матери.

– Или что-то другое. Эй, мы собираемся проболтать здесь всю ночь или мы едем в «Булпен»? – поменяла тему Вирджиния.

– Почему бы тебе не прилечь и не отдохнуть чуток? Ты кажешься мне усталой, – не на шутку забеспокоилась Кэндас.

– Хватит обращаться со мной так, будто я уже кутаюсь в шаль и опираюсь на тросточку, – несколько грубовато отозвалась Вирджиния.

– Не нужно быть такой раздражительной. Слушай, если ты беспокоишься о нашем госте, то с нами ему скучать не придется. Особенно с Мардж, – заверила ее Кэндас.

Вирджиния сунула руку в шкаф и схватила первый попавшийся свитер.

– Этого-то я и боюсь, – пробормотала она.

– Что? – не поняла девушка.

– Ничего, – огрызнулась Вирждиния, натягивая свитер через голову.

По пути к двери она увидела свое отражение в зеркале: женщину, которая все еще неплохо смотрелась в джинсах, но разгоряченные щеки и сверкающие глаза которой выдавали ее гнев. Она должна справиться с этим. И справится, пообещала она себе. Справится к тому времени, когда они доедут до ночного клуба.

7

«Булпен» – или просто «бычье стойло» – действительно когда-то являлся коровником, но затем его переоборудовали под зал для танцев в западно-американском стиле. Это было излюбленное место сборищ школьной молодежи, поэтому Кэндас встретила там большую группу своих друзей. Пока Болтон с Вирджинией сидели за столиком, потягивая тепловатый безалкогольный напиток, Кэндас и Мардж присоединились к общему танцу.

– Ты прекрасно танцуешь, – заметил Болтон. Он отыскал под столом ногу Вирджинии и сквозь джинсовую ткань стал поглаживать ее бедро.

– Ты не можешь об этом судить. Мы танцевали только один танец, к тому же в противоположных концах зала, – сказала Вирджиния.

Болтон удивленно приподнял одну бровь.

– Не смотри на меня так, – попросила Вирджиния.

– Как? – спросил он.

– Будто я злая колдунья из мультфильма, – ответила она.

– Ах, Вирджиния… – Он взял обе ее ладони в свои. – Разве ты не знаешь, что я мечтаю протанцевать с тобой каждый танец? Разве ты не знаешь, что я мечтаю ступить на этот пол, крепко прижать тебя, и продемонстрировать всему миру, что ты моя? – прошептал он.

Внезапно она почувствовала, как ее охватывает возбуждение, и не смогла вымолвить ни слова в ответ. Прося у него помощи в этом двусмысленном положении, она с силой сжала его руку.

– Я совсем не хотел притворяться, – добавил он. – Я ведь согласился, чтобы облегчить тебе жизнь.

– Это непросто, – шепнула она.

– Конечно, непросто, – серьезно произнес он.

Общий танец закончился, и танцующие собрались возле стойки бара, заказывая себе прохладительные напитки, а музыканты переключились на тягучую западную балладу.

– Пойдем, Вирджиния. Проявим отвагу и будем танцевать так, как нам нравится, – предложил Болтон.

Он вывел ее на площадку, и под серебристыми бликами огромного зеркального шара, свисавшего с потолка, прижал ее к себе. Вздохнув, она положила голову ему на плечо.

– Вот это больше похоже на настоящий танец, – произнес он. – Только так должны танцевать влюбленные.

Она чувствовала на своих волосах его дыхание; его голос звучал музыкой в ее ушах. И Вирджиния забыла обо всем, кроме мужчины, державшего ее в объятиях. Они танцевали так, будто были рождены друг для друга, их ноги точно следовали ритму, а их тела слились в идеальной гармонии.