Бабье лето

Уэбб Пегги

– Вдвоем против всего мира, всегда, – серьезно ответила Вирджиния.

Когда Вирджиния обдумывала что-то важное, она долго не могла заснуть. Если требовалось набросать новую главу очередной книги, или в ее воображении вырисовывался наконец облик главного героя, она могла просто встать с постели, пройти в свой кабинет и включить компьютер. Иногда экран не гас до двух часов ночи, но это не имело значения, поскольку она была единственной, кому в доме не спалось.

На этот раз она не думала о новом романе, и все же ворочалась с боку на бок и металась в постели, так что ноги запутались в простынях. Чувствуя нарастающее раздражение, она поднялась и подошла к окну. В гостевом коттедже горел свет.

«Не слишком ли грубым нарушением приличий будет потревожить Болтона в столь поздний час?» – подумала Вирджиния, вглядываясь в светящиеся окна гостевого домика.

Решив дождаться утра, она снова легла в постель, но через пятнадцать минут поняла, что не выдержит. Она никогда не отличалась терпением и всегда мучилась, ища выход из создавшегося положения.

Набросив на себя розовый халат, она схватила фонарик и на цыпочках спустилась вниз.

Болтон видел, как она подходила к коттеджу.

Стоя у окна и наблюдая за ней, он по ее походке понял, что она настроена резко отклонить все его предложения. Больше всего ему нравилась в ней ее независимость, доходящая до упрямства. Она вела себя с ним не по-женски, но именно так вела себя с отцом его мать.

Болтон улыбнулся. Он и его сестра-двойняшка неоднократно слышали историю знакомства родителей, но им никогда не надоедало слушать этот рассказ. Как-то раз Джо Бесс МакГилл превзошла Колтера Грея Вульфа на охоте… и все еще проделывала подобное время от времени. Их любви не мешали даже ссоры. Болтон и Келли частенько забирались на дерево у дома и заключали пари относительно исхода дружественной войны между родителями.

Келли всегда ставила на мать.

– Мама, конечно же, победит. Когда она вскидывает голову и задирает подбородок, отец ее побаивается, – говорила сестра.

– Да, но ты ведь знаешь папу, – отвечал Болтон, болевший за отца. – По его лицу не скажешь, чего ждать – летнего дождичка либо бури с громом и молниями.

Хотя Болтон унаследовал от матери голубые глаза и любовь к фотографированию, в остальном он был похож на отца – такой же загадочный и сильный, как горы, откуда он был родом, но и отходчивый и добрый. Однако любой, кто попытается одолеть горы в бурю, знает, какая в них таится опасность.

Болтон, улыбаясь, открыл ей дверь. Вирджиния еще недостаточно его знала, а то бы насторожилась.

– Ты не должен радоваться моему приходу, – сказала она. – Цель этого визита – вовсе не разнузданный секс.

– Ты так это называешь? – весело подмигнув, спросил он.

– Иногда и по-другому, – резко ответила она.

– Как по-другому? – поинтересовался Болтон, не переставая улыбаться. Он проводил ее к креслу и успокаивающим жестом положил руку ей на плечо. От этого легкого прикосновения по телу Вирджинии пробежала дрожь – впрочем, хватило бы и одного его присутствия. Коттедж был маленький и уютный – это было место, располагавшее к интимности. Болтон зажег газовый светильник и сдвинул два мягких кресла. Рядом на столе лежала его раскрытая записная книжка, ботинки стояли под столом.

Она посмотрела вниз, на его голые ступни. Они были крупными и выносливыми – это были ноги рослого и сильного мужчины. До знакомства с Болтоном Вирджиния и не подозревала, насколько сексуальными могут быть мужские ноги. Ей хотелось опуститься на колени и поцеловать их.

Так не пойдет. Так совсем не пойдет. Она откинула с лица волосы и дерзко посмотрела на него.

– Не пытайся отвлечь меня, – огрызнулась она.

– Разве я это делаю? – искренне удивился он.

– Да. Ты не должен применять ни один из этих своих нечестных приемов, – заявила она.

– И что это за нечестные приемы? – Смеясь, он сел в кресло напротив нее.

– Ну вот. Ты опять за свое. С твоей стороны это обдуманная уловка, – она все больше злилась.

– Ты видишь меня насквозь. Пожалуй, мне придется совершенствоваться в непроницаемости, – серьезно заговорил он, но в голубых глазах плясали смешинки.

– Если ты станешь еще более непроницаемым, то сможешь издать соответствующий самоучитель, – зло бросила она.

Хотя он не переставал улыбаться, его лицо ничего не выражало. Лишь его глаза заставили ее умолкнуть – они были столь загадочными и глубокими, что она боялась в них утонуть.

– Не думаю, что смогу тебе доверять, Болтон Грей Вульф, – сказала она и отвернулась.

– Я восхищаюсь тобой, Вирджиния, – заверил ее Болтон.

– Ох, прекрати. Мне и так тяжело, а тут еще ты со своей внешностью… – Она не могла справиться с собой.

– Какой еще внешностью? – притворно удивился он.

– Разве ты никогда не гляделся в зеркало? Ради твоих глаз даже святые без сожаления расстанутся со своими венцами. А эта улыбка… и не пытайся завести меня этой своей улыбкой! – воскликнула она.

– То есть, тебе она нравится? – допытывался Болтон.

– Да… нравится… – прошептала Вирджиния.

– Превосходное начало. Я нравлюсь тебе, а ты нравишься мне. Из нас получится прекрасная пара, Вирджиния, и счастливая семья, на зависть всем, – уверенно сказал он.

– Ну вот. Опять ты за свое. – Она вскочила с кресла и принялась расхаживать по комнате. Она была так взволнованна, что даже не заметила, как пояс на ней развязался, а халат распахнулся.

Болтон поймал ее за полы и ловко препроводил к своему креслу, жадно пожирая глазами.

Она не сопротивлялась. Ей ни за что не одолеть такого крупного мужчину. Более того, ей совсем не хотелось бороться с ним. Ей хотелось стоять именно там, где она стояла, – вся открытая для него.