Бабье лето

Уэбб Пегги

– Можешь попросить у нее прощения, – подсказала Кэндас.

– Попросить прощения? – Вирджиния сделал вид, что не поняла намека.

– За то, что она чувствовала себя лишней в любовном треугольнике, – пояснила девушка.

– Она так сказала? – удивилась Вирджиния.

– Она ничего не сказала. Но это очевидно, – заявила Кэндас.

Вирджиния опустилась в обитое голубым шелком кресло, стоявшее у окна. Отсюда была видна крыша гостевого коттеджа, серебристая и таинственная в лунном свете. Чем сейчас занимается Болтон? Думает ли он о ней, как она сейчас думает о нем? Хочет ли он ее, как она хочет его? Будет ли он всегда хотеть ее, как она всегдабудет хотеть его?

Кэндас метнулась к кровати и дернула покрывало.

– Ты даже не можешь поговорить со мной, не высматривая его в окне, – со злостью заговорила она.

– Кэндас, я не собираюсь извиняться ни перед Мардж, ни перед тобой. Я не совершила ничего плохого, – тихо произнесла Вирджиния.

– Ничего плохого! Побойся Бога, мама. Только потому, что ты известная писательница, ты считаешь, что можешь нарушать правила? – в сердцах воскликнула девушка.

– Чьи правила, Кэндас? – спросила Вирджиния миролюбивым тоном.

Готовый было сорваться с губ Кэндас резкий ответ так и остался не высказанным. Она была умна и независима. Вирджиния развивала ее ум и поощряла свободу мнений.

– Тише, мама, успокойся, – недовольно заговорила Кэндас.

– Это не игра, Кэндас. Это чрезвычайно важный разговор для нас обеих, – Вирджиния не собиралась сдаваться.

– Нет, это не разговор. Это нотация, ты отчитываешь меня, как маленькую, за плохое поведение, – съязвила девушка.

– Называй, как хочешь. Я собираюсь высказать все, что думаю. – Вирджиния была непреклонна.

– Как я могу тебе запретить – ты всегда высказываешься, – буркнула Кэндас.

– Как и ты… благодарение Богу, – улыбнулась Вирджиния.

На губах Кэндас появилось ответное подобие улыбки. Помимо ума и независимости, Вирджиния ценила в Кэндас чувство юмора и стремление уладить взаимные недопонимания.

– Все в порядке, мама. Я приняла все слишком близко к сердцу. – Скрестив ноги, Кэндас устроилась на своей кровати. – Если ты однажды публично опростоволосилась, то это еще не конец света. Это я переживу. Но я не вынесу, если ты объявишь мне, что любишь его и собираешься за него замуж. – Она изучающе посмотрела на Вирджинию. – Ты ведь не скажешь мне этого, мама?

Неужели все было столь прозрачно? Вирджиния так увлеклась чувствами, которые пробудил в ней Болтон, что совершенно упустила из виду, какой странной парой выглядели они в глазах ее собственной дочери… и всего остального света.

Вирджиния была не из тех женщин, которые делают что-либо наполовину. Раз уж она позволила себе завязать отношения с мужчиной, она ничего не скрывала, давая выход своим эмоциям.

И все же влюбиться – это одно, а выйти замуж – существенно другое. Брак для Вирджинии никогда не являлся венцом любовных отношений.

– Ведь не скажешь? – повторила Кэндас.

– Я не собираюсь тебе лгать, Кэндас. Да, я влюблена в Болтона Грея Вульфа… – призналась Вирджиния, и Кэндас тяжело вздохнула. – Но это все. Может, я и дура, но не окончательная.

– Мама, да он ведь просто охотится за твоими деньгами, – с укоризной проговорила Кэндас.

– Это неправда! Я не хочу, чтобы ты отзывалась так о человеке, которого почти не знаешь, – защищала Болтона Вирджиния.

– А что ты о нем знаешь, мама?… Кроме того, что на поверхности, разумеется, – заметила девушка.

– Конечно, ты уже вполне взрослая, чтобы осознать многие вещи, и часть недопониманий возникла по моей вине, поскольку я побоялась открыто рассказать тебе о моих отношениях с Болтоном. Но, Кэндас, я не должна посвящать тебя в детали. Ты сама подчеркнула, что уже взрослая, поэтому и должна понимать, что мои женские потребности не умерли с появлением первого седого волоса. И с тобой будет так же.

– Мои женские потребности пока не заявили о себе, мама, поэтому я почти не разбираюсь в этих вещах, – ответила Кэндас.

– Поблагодарим за это Господа, – облегченно вздохнула Вирджиния.

В первый раз после инцидента в «Булпене» они улыбнулись друг другу. Взаимная любовь и чувство юмора позволяли им сохранять хорошие отношения, несмотря на всякие жизненные неурядицы.

Кэндас встала с кровати и обняла Вирджинию.

– Извини, мама. Просто ты застала меня врасплох. Двадцать лет я считала тебя своей собственностью, и в голову мне не приходило, что когда-нибудь мне придется делить тебя с кем-то. Может, я эгоистка?

– Нет, ты просто моя любимая девочка. – Вирджиния покрепче прижала к себе дочь. – Тебе не о чем беспокоиться, Кэндас. Эта неделя была прекрасным эпизодом в моей жизни, и я не сожалею ни об одной минуте.

– Даже о сцене в «Булпене»? – недоумевала Кэндас.

– Даже о ней. Она доказала нашу силу. Мы способны открыто проявлять свои эмоции, сохраняя при этом хорошие отношения, – ответила Вирджиния.

– Я не хочу потерять тебя, мама. Ты все, что у меня есть, – Кэндас с любовью глядела на мать.

Об отце Кэндас знала лишь то, что на Рождество он присылает ей дорогие подарки. Вирджиния болезненно относилась к тому, что Роджер игнорирует свою собственную дочь, и иногда ей хотелось слетать в Калифорнию и изо всех сил шлепнуть его по голове увесистым бестселлером.

Достаточно того, что он бросил жену, но он не должен был бросать дочь…

– Не беспокойся, Кэндас. Ты никогда меня не потеряешь… ни за что и ни по какой причине… – заверила дочь Вирджиния.

– Вдвоем против всего мира, мама, да? – спросила Кэндас, заглядывая матери в глаза.