Бабье лето
Шрифт:
Внезапно Вирджиния словно потухла – она с трудом выпрямилась и снова села на качели.
– Хотелось бы, чтобы это была правда, – печально вздохнула она.
Она с трудом сдерживала слезы. Неужели это никогда не кончится?
Джейн села рядом с ней, и качели пришли в легкое движение.
– Ты поступила правильно, Вирджиния, – сказала Джейн, обнимая подругу.
– Умом я все понимаю. Только как объяснить это моему сердцу? – устало проговорила Вирджиния.
– Беги впереди и плачь, если хочешь. – Птица кардинал с алой грудкой, напоминающей цветом утреннее солнце, села на нижнюю ветку ореха-пекана. – Кроме нас, стреляных воробьев, здесь никого нет.
– Я не собираюсь плакать. – Вирджиния утерла кончиками пальцев влажные глаза. – Я слишком устала и слишком расстроена, чтобы плакать.
– Молодец, девочка! – ободрила ее Джейн.
Вирджиния наблюдала за дерзким и нахальным пересмешником, который пытался прогнать кардинала.
– Он даже не позвонил, – пожаловалась Вирджиния. – Ну почему он не звонит?
– Ты хочешь, чтобы я ответила? – спросила Джейн.
Вирджиния ждала ее ответа, зная, что Джейн никогда не стесняется высказать все, что думает.
– Полагаю, – начала Джейн, – что мистер Болтон Грей Вульф вернулся в Аризону и пару дней залечивал свою уязвленную гордость, затем он здраво оценил ситуацию и решил, что еще дешево отделался, сбежав от опасности.
Вирджиния вздохнула.
– Но ведь ты же хотела услышать правду, – твердо заявила Джейн.
– Да, – согласилась Вирджиния и снова опустила голову.
– Послушай, Вирджиния, ты поступила абсолютно правильно. Люди все еще говорят о вас, обсуждая танцы в «Булпене», – сообщила она с досадой, явно послышавшейся в ее голосе.
– И что они говорят? Нет, подожди. Я ничего не хочу знать, – встрепенулась Вирджиния.
– Они говорят именно то, о чем ты подумала. Но все уже позади, – с облегчением вздохнула Джейн, – и все, слава Богу, кончено, а я заставлю тебя надеть один из твоих возмутительно дорогих нарядов, в котором ты выглядишь в два раза краше, чем есть на самом деле, и, улыбаясь, с гордо поднятой головой предстать перед всем городом собственной великолепной персоной, словно ты только что победила в конкурсе красоты и обаяния, стала лучшей писательницей последнего десятилетия и так далее… и вообще… и… даже если ты будешь брыкаться и кричать, а мне придется применить силу…
Вирджиния почувствовала неожиданный прилив сил. С такой подругой, как Джейн, нет ничего невозможного.
– Джейн, кажется, это худший образец ораторского искусства, который мне доводилось слышать, но ты – великолепна. – Вирджиния искренне восхищалась подругой, немножечко завидуя ее неиссякаемой энергии.
– Эй, я всегда иду до конца, – заявила Джейн, – надо бороться с превратностями судьбы.
Вирджиния прислонилась к перилам крыльца, глубоко вздохнула и посмотрела вдаль – на озеро, сверкающее в осеннем солнце, пастбище с коричневыми заплатами вытоптанной земли на фоне зеленой травы, лес, готовый к многокрасочному осеннему шоу, способный соперничать с величайшими декорациями на театральных сценах мира. В загоне, прямо у ограждения, резвились ее арабские жеребцы, встряхивая блестящими длинными гривами. Все это принадлежало ей – и земля, и дом, и все остальное – и всего этого она добилась тяжелым трудом, годами отказывая себе в развлечениях и многих удобствах.
– Да, ты права, – согласилась она, окидывая взглядом свое поместье.
У нее была налаженная жизнь – прекрасная дочь, верная и понимающая подруга, уютный дом, – ей улыбнулась удача на литературном поприще. Чего еще ей желать?
Ничто не может помешать ей жить спокойно, наслаждаться плодами своего труда. Даже потеря великолепного воина из племени апачей по прозвищу Серый Волк [3] .
Отпустив поводья, Болтон управлял лошадью коленями, на манер апачей. Его конь в яблоках был потомком диких мустангов, прирученных когда-то предками Болтона, и принадлежал к выносливой породе. Он с легкостью преодолевал препятствия и, словно птица, летел вперед, не нуждаясь в понукании своего безрассудного хозяина. Грохот падающих с горы камней сопровождал их, когда они спускались по крутой тропе со скоростью, на которую никто другой не решился бы… никто, разве что Келли Грей Вульф.
3
Грей Вульф ( англ.) – «Серый Волк».
Она как раз стояла на дороге у загона рядом со своим джипом «Вранглер» и с черной собакой Лэбом у своих ног и не спускала глаз с лошади и всадника, наблюдая за очередной опасной выходкой брата-близнеца.
Было уже слишком темно, чтобы нестись вскачь. Келли вряд ли отважилась бы так рисковать. Кроваво-красное солнце опускалось за горный хребет, окрашивая тропу багровым цветом. И хотя Келли не отличалась терпением, она не тронулась с места, дожидаясь, пока Болтон спустится и остановит своего красавца-коня.
– Что ты делаешь? – поинтересовалась она. – Пытаешься покончить жизнь самоубийством?
– Здравствуй, Келли! Когда ты вернулась из Африки? – спросил Болтон, подходя к сестре.
– Во вторник. Как ты мог подвергать такому риску жеребца? – негодовала Келли.
– Ланселоту ничто не грозило. Я знаю, что делаю, – заверил ее Болтон.
– Ой ли? – Келли явно сердилась на брата.
– Да. Всегда, – упрямился Болтон.
Келли повернулась лицом к брату и сжала кулаки, а во взгляде ее появился сердитый блеск.
– Мне следовало бы высечь тебя, – заявила она.
В ее устах это было не пустой угрозой. Болтону не раз доводилось видеть сестру рассерженной и испытать на себе ее гнев. Однажды, очень давно, когда им было восемь лет и они навещали родню матери в Миссисипи, Келли схватила бабушкин кнут и отхлестала мальчишку вдвое крупнее себя за то, что он обозвал ее малявкой. Если бы Болтон тогда не вмешался, жертва Келли не отделалась бы рассеченной щекой и ушибленной рукой.
Теперь Болтон смотрел на лицо сестры, такое же непроницаемое, как и его собственное, с такими же высокими скулами и бронзовой кожей. У них были одинаковые голубые глаза и стройные гибкие фигуры. Но это было лишь внешнее сходство, в остальном они сильно отличались друг от друга – он был спокоен, выдержан и тяготел к творчеству, ее же натура одарила вспыльчивостью и аналитическим складом ума; он был суров и мужественен, она – поразительно женственна; он предпочитал прямой путь, твердо зная, чего хочет, в то время как Келли подбиралась к цели извилистой дорожкой, никогда не уверенная до конца в своих желаниях и стремлениях.