Бабушка
Шрифт:
– Сам посмотри, – сказал он Якову.
Тот минут пять исследовал артефакт. А когда вернулся к столу, лицо было бледным.
– Борис прав, – Яков налил себе коньяку и залпом выпил.
Часы пробили дважды.
Все растерянно смотрели на статую.
– Издеваетесь? Разыгрываете? – голос Натальи прозвенел жалобно, как у ребенка.
– Если бы, – буркнул Яков. – Давайте перебираться в гостиную…
– Погоди, – Родион отодвинул рюмку. – Я эту заразу изучил до сантиметра, пока вез. Яша, у тебя есть рулетка, ручка и лист бумаги?
Спустя
– То, что она по-новому расположилась в пространстве, – вижу невооруженным глазом. Почему – понятия не имею. Если бы кто-то сказал, – не поверил бы: статуя выточена из сплошного массива. Шарниров у нее нет. Глаза светиться не могут. И если мы их спишем на нервную перегрузку Ксении, то другой факт неоспорим: положение рук и самой фигуры – изменилось, я в этом клянусь головой. Боря, сними ее с разных точек, зафиксируй положение относительно других предметов.
– А массив деревянный? Ты уверен?
– Лара, не знаю. Мне так сказали.
Пока Радинский снимал скульптуру, еду и напитки перенесли в гостиную. Борис посоветовал:
– Яша, запри на ключ кабинет, ради Бога, а то мало ли чего… И, вообще, лучше бы тебе дома не оставаться.
– Сдурел?! Все это научно объяснимо!
– Лично ты можешь объяснить? Нет? Тогда о чем речь?
– Я у него поживу, – успокоил всех Родион. – Но экспертизу провести нужно: может, не случайно бразильцы от скульптуры избавились? Да и яшкин отец на этом настаивал.
– А кто проводить будет? – тихо спросила Ксения. – Если официально, и статуя окажется «непростой», – у нас могут быть большие проблемы…
– Что ты имеешь в виду? – резко повернулся к ней Родион. – Что значит – «непростой»?
– Может, тебя надули или что-то перепутали, и это секретная техническая разработка? А мы знаем, кто претендует на подобные вещи: силовики. И свидетели им не нужны.
Родион хотел рассмеяться, но, взглянув на Бориса, передумал. А тот потер виски и твердо сказал:
– Во-первых, о скульптуре – никому! Потому что в словах Ксении есть резон. А, во-вторых, я завтра пришлю экспертов – ученых. Это профи высшего класса, и если будет, что сказать, – они скажут.
– А потом стукнут, куда надо, – резюмировала Наталья.
– Не стукнут. Ребята трудятся в негосударственной исследовательской структуре и стучать им резона нет. Они окажут личную услугу мне. Я же в долгу оставаться не привык, и они это знают.
Он бросил взгляд на часы:
– Надо же: забежал ненадолго по одному поводу, а тут – такой сюрприз из Бразилии! Яша, положение статуи желательно периодически проверять, но один в кабинет не ходи. Если изменения будут серьезные, – сразу звони. Ты еще дверь не запер? Я возле идола гавану оставил…
Вернувшись, Борис бросил на диван сумку Ксении, забытую в кабинете, и приказал Якову:
– Запирай!
Тот вопросительно посмотрел на него.
– Сдвинулась, – и Борис принялся раскуривать сигару.
– Да это Каменный гость какой-то, – пробормотала Лариса.
И ледяной страх коснулся каждого своим незримым крылом.
VII
Квартира измеряется не метрами, – квартира делится на пространства. Одно заполняется памятью из шкатулок, альбомов и книг, другое откликается на смех, нежный шепот, хлопок шампанского…
Так утверждал покойный Вершаль.
Его кабинет был пространством в пространстве – Золотой Ладьей в синем море. Там пахло кожей от кресел, старыми книгами и горьковатым сигарным дымом… В нем плели паутину из волшебных историй духи с далекой Кубы. Духи оживали, когда Вершаль открывал коробки с сигарами. Он их приручал, а потом рассказывал истории ребятишкам. В кабинете было тепло и уютно. И незримой нитью из ящика стола тянулся аромат кубинского шоколада, который осязали лишь дети.
А сейчас в кабинете поселился дух чуждый и непонятный. И вопрос стоял так: выдержит Ладья или нет?
И вопрос стоял по-другому: впишется ли он в схемы знаний, собранные в умах бывших детей и отличающиеся от привычных? Схемы, которые собирал сам Вершаль? Сработает ли воображение, без которого схемы мертвы? Воображение, сотканное из рассказов Вершаля и переходящее в интуицию?
– Я буду краток, – сказал Борис, – и подробности опущу: слишком много времени потрачено на скульптуру. Ксения, тебе фамилия Португальская о чем-нибудь говорит?
– А разве есть такая фамилия?
Радинский мигнул Якову. Тот открыл коробку из-под сигар, извлек фотографии и пачку писем, перетянутых ленточкой.
– Взгляни, узнаешь ли кого-нибудь?
На снимке хохотали еще молодой Вершаль и красивая женщина. Они обнимали Якова с Ксенией, которым было лет по пять. Или чуть меньше.
– Конечно, узнаю. Всех, кроме женщины. А кто это?
– Это и есть Португальская, – сказал Радинский. – Ксения Португальская, – и тебя назвали в ее честь. Взгляни: вы действительно очень похожи!
Ксения перевела недоумевающий взгляд на Якова. Лариса с Натальей с любопытством изучали фото.
– Не смотри на меня так, я ее тоже не знаю, – пожал плечами Яков.
– Странно, – заметил Радинский, – поскольку вы себя помните чуть ли не с младенчества, – этим хвастались ваши родители.
– Хватит туман напускать, – кто она?
– Твоя родственница.
– Моя?!
– Да, и ты в детстве с нею часто общалась.
– У нее был роман с моим отцом, – вмешался Яков, – очень серьезный роман, судя по письмам. И они собирались пожениться, когда мать умерла. Но что-то не срослось.
– Что не срослось?
– Понятия не имею. Они вместе работали в экспедиции в Бразилии, – что-то связанное с древними божествами индейцев. Потом отца отозвали, а она осталась. С тех пор следы ее затерялись.