Багряный декаданс

Солнцева Анастасия

Словно уловив мое настроение, демон приник к уху и прошептал:

— Я бы хотел разделить с тобой свою вечность.

Почему-то его слова меня… расстроили. Стало так грустно, что аж защемило в груди. Сердце заныло от тоски, как если бы в нем когда-то была глубокая дыра, которая зажила, затянулась, но иногда давала о себе знать, будто бы напоминая, что оно, сердце, уже не то, что прежде.

— Ты смогла бы вернуть себе славу своих предков, — продолжил нашептывать Сатус, напоминая каноничного змея-искусителя, предлагавшего Еве яблоко. Не знаю, был ли он змеем… Но я точно не была Евой. И яблоки не любила.

— И даже больше. Ты бы превзойти их. Всех, кто был до тебя. Только представь, ты и я, вместе во главе одной из самых могущественных империй. О нас бы слагали легенды С тебя писали бы фрески. О твоей красоте сочиняли бы песни, которые матери напевали бы как колыбельные. В твоем распоряжении была бы огромная армия, которая смогла бы уничтожить любого врага, только ткни. И любой твой приказ исполнялся бы по щелчку пальцев. Перед тобой склоняли бы колени сильнейшие из сильных, готовые отдать за тебя свои жизни.

Он шептал, одновременно мягко едва заметно касаясь теплыми губами мочки уха, а будто бы убаюкивал. Чем дальше он говорил, тем глубже меня утягивало в водоворот чего-то зловещего и темного, но такого приятного… потому что он мог сделать приятным все, что угодно. Даже самые пугающие вещи.

Я погружалась в состояние, близкое к ощущению невесомости, такому, которое бывает только в детстве, когда летаешь во сне. Меня словно бы подхватило ветром и начало уносить куда-то очень далеко. Туда, где не было ничего, кроме голоса Сатуса, который звучал словно бы со всех сторон.

И даже внутри меня.

Громкий птичий вскрик выдернул меня из ямы, наполненной белым шумом.

И это было больно. Громко и прерывисто вздохнув, я услышала вопрос:

— Мира, ты чего?

Повернув голову, встретилась с удивленным лицом чуть отстранившегося Сатуса.

В его глазах искрилось, переливалось, плескалось, закручиваясь в сотни новых водоворотов концентрированное… недовольство.

— Что? — слабо переспросила я.

— Ты так вздрогнула, что я подумал, будто у тебя приступ, — пояснил демон, склонив голову к плечу. — Или спазмом свело.

— Нет, все нормально, просто меня испугал крик, — я провела ладонью по лбу и ощутила на пальцах влагу. Пот. Несмотря на прохладный воздух и уже почти опустившуюся ночь, на моем лице выступили капли пота. — Птичий вскрик.

— Анзу… чтоб тебя! — раздалось за моей спиной сдавленное ругательство.

— Что? — попыталась обернуться я к нему, но Сатус крепче сжал руки, захватывая меня в кольцо.

— Ничего, давай еще немного постоим, — попросил он. — Мне нравится вот так стоять с тобой…

— Я знаю, что ты пытаешься сделать, — останавливая его прежде, чем он предпримет еще одну попытку.

— И что же? — сухо поинтересовался старшекурсник.

— Я все поняла. Про тебя и твой талант. На самом деле, догадаться было не так уж и трудно, особенно, с учетом того, что я знаю о других демонах, — выпрямившись ровнее, до хруста в позвонках, продолжила: — Киан — ходячий детектор лжи, распознает вранье на раз-два. Шейн — рисует и, кажется мне, что за этим, вроде как, простым талантом скрывается что-то помощнее.

— Он умеет оживлять свои рисунки, — перебил меня демон.

— Правда? — не поверила я, все еще стоя в обнимку с принцем. И, кажется, только одного из нас двоих это устраивало.

— Да. Не все и не всегда, а только написанные особым образом и при определенных обстоятельствах, но умеет. Это очень редкий дар. За все время существования демонов, он проявился лишь у нескольких из нас — и все они принадлежат к семье Джеро. Его старший брат тоже это умеет.

— Впечатляет, — восхищенно выдохнула я. И поспешила закончить свою мысль: — Способности Кана будут поскромнее — умение приспосабливаться к любым изменениям, затрагивающим его физическую форму, — я припомнила заковыристую формулировку, с помощью которой демон описал самого себя. — Это, конечно, очень практично, но не так экзотично.

— Да, он не восприимчив к ядам, инфекциям, едким веществам, к энергетическим всплескам и воздействию звуковыми волнами.

— То есть, если в него ударит молния — он устоит? — заинтересовалась я.

— Его тело быстро адаптируется, да, — кивнул Сатус. — За счет этого урон будет минимальным.

— Вот как! Удобно! — оценила я. — Но Инсару лучше не гулять под молниями, тактильная магия вряд ли от этого спасает. А, кстати, что это значит?

— Он может подчинить любого, кроме демонов, естественно, передав свою волю касанием. Одним прикосновением Инсар может заставить тебя пережить невыносимую боль потери или безграничное счастье, всепоглощающий ужас или любовь такой силы, что бросишься за любимым в огонь не думая ни о чем.

Говоря так, он глядел мне прямо в глаза, пристально и с угрозой.

В груди зародилось томительное чувство, от которого пробежала волна дрожи по спине и ослабли колени.

— Это ужасно, — выдохнула я искренне. — Нельзя заставить кого-то полюбить себя!

— Думаешь? — деловито поинтересовался Сатус. Красивые губы скривились в кривой усмешке, которая была таковой лишь номинально. — А девушкам нравится.

— В смысле? — подскочила я. — Как кому-то может такое нравиться?! Это же рабство какое-то!

— Женщины Инсара обожают. Он умеет делать с ними такое, на что никто другой не способен… Снова и снова…

Кончики пальцев демона пробежались вниз по моей шее. Я дернулась и попыталась увернуться.

Демон в ответ лишь расхохотался.

— Кроме того, — улыбаясь, продолжил Сатус, — парень он выносливый и очень быстро восстанавливается. Впрочем, как и все мы, — черные глаза, в которые я всматривалась с ощущением, будто смотрю в космос, заглядываю в бесконечность, смеялись и почти что искрились. — Это общая демонская черта.