Бахмутский шлях

Колосов Михаил Макарович

Незаметно для себя Яшка уснул.

С АВТОМАТОМ НАПЕРЕВЕС

Проснулся он оттого, что его перестало трясти. Сквозь сон Яшка услышал мягкий голос полковника. Полушепотом тот говорил шоферу:

— Укачало паренька. Оставь дверцу открытой — в машине душно.

Яшка поднял голову и увидел, что машина стоит на обочине, а за кюветом на лужайке на разостланной плащ-палатке сидит полковник. Его фуражка лежала рядом,

а седые короткие волосы блестели на солнце, словно металлические. Шофер нес к нему какой-то сверток, наверное, собирались перекусить. Яшка уселся поудобнее, забился поглубже в угол, закрыл глаза. Ему тоже хотелось есть, но он сердился на полковника и решил терпеть до Ковеля.

Заметив, что Яшка проснулся, полковник сказал:

— Разбудили тебя? Ну иди, перекусим малость и поедем дальше. Через час будем в Ковеле.

— Я не хочу, — отозвался Яшка.

— Сердится, — усмехнулся полковник. — Всю дорогу сердится.

Подошел шофер — молоденький солдат в черных погонах. Насупив брови, коротко бросил:

— Пошли, хватит дуться.

Яшка нехотя стал вылезать из машины, потянул за собой вещмешок.

— Да оставь ты его, никто не возьмет.

— Там у меня консервы…

— Есть у нас консервы. Пошли, — и солдат поторопил его, помахав ладонью. Не понравился Яшке этот жест — словно выметал он его из машины. Но сдержал себя Яшка, повиновался.

— Садись, — полковник хлопнул рукой по плащ-палатке. — Отдохни. Воздух какой! Чудо!

Голубые глаза полковника спрятаны в глубоких щелочках, от которых разбегались многочисленные морщинки. Говорил полковник тяжело, задыхаясь, в груди у него что-то хрипело. Неожиданно он закашлялся и долго не мог слова сказать. Лицо его от натуги покрылось красными пятнами.

— Фу ты, проклятая астма, замучила, — проговорил он, вытирая выступившую на лбу испарину. — Ничего, скоро кончим войну — возьмусь за лечение.

Он накалывал острием ножа кусочки колбасы, неестественно быстро жевал, а сам все смотрел вверх, словно подставлял лицо теплому дождичку.

— Люблю лес! — сказал он. — Особенно сосновый лес — воздух какой! Ты любишь лес? — спросил он у Яшки.

— Не знаю… У нас нет леса.

— Откуда же ты?

— Из Васильевки.

— Э, малый! Васильевок знаешь сколько на белом свете? Я за войну их столько прошел — не сосчитать.

Яшка смутился, ему казалось, что Васильевка только одна, та, где он родился, где он оставил свой дом, свою мать.

— Из Донбасса я, — уточнил он.

— Там действительно насчет леса бедновато, — согласился полковник. — Зато у нас в Подмосковье какие леса! Прелесть! Как только война кончится, приеду домой — сразу пойду в лес, какая б ни была погода.

Полковник кончил есть, встал, расставил в стороны руки, начал дышать глубоко, с шумом. Потом он сказал шоферу, чтобы тот собрал все и сложил в машину.

— А мы на минутку заглянем в лес, покажу этому степняку прелести леса.

Яшка поплелся вслед за полковником в чащу. Щебетавшие на разные голоса птицы вдруг примолкли, словно присматривались, куда идут эти люди. Но через минуту снова, с еще большей силой запели, защелкали.

Прошли они несколько шагов вглубь и остановились. Полковник подошел к сосне и долго смотрел на коричневую шершавую кору.

— Ранена была, — указал полковник на расщелинку в стволе и цепочку застывших капелек прозрачной смолы.

В самом низу на чешуйке коры смола собралась в комочек величиной с воробьиное яичко, и была она похожа на кусочек мокрого сахара. Полковник сковырнул смолу ногтем большого пальца, помял ее и поднес к носу. — Душистая! — Он отломил кусочек, дал Яшке.

Втянул Яшка в себя терпкий запах свежей смолы, улыбнулся:

— Ладаном пахнет.

— Ты откуда знаешь, как ладан пахнет? — удивился полковник.

— Бабушка приносила как-то…

Полковник поднял палец — дал знак, чтобы Яшка замолчал. Он сделал осторожно несколько шагов и поманил Яшку. Когда Яшка подошел, кивнул ему на вершину березы. Но Яшка ничего не увидел, хотя слышал доносившийся оттуда стук. Тогда полковник нагнулся и, приставив свой палец почти к самому Яшкиному носу, указал вверх. И тут Яшка увидел дятла — огненно-красная головка и длинный, как шило, клюв. Дятел чудом держался вертикально на стволе и сосредоточенно долбил кору. Стук раздавался сильный и крепкий, даже не верилось, что его издавала такая маленькая птичка. Яшка хмыкнул от удивления, и дятел прекратил работу, посмотрел по сторонам, видать, не заметил людей, и снова принялся долбить.

— Наверное, здесь и грибки водятся, — сказал полковник и, подняв сухую палку, стал шарить под лежалыми листьями. — Сейчас сморчкам самое время. Не видать что-то…

Дятел снялся и перелетел на соседнюю березу. Яшка следил за ним, старался не выпускать из виду — хотелось еще посмотреть, как он ловко орудует своим длинным клювом. Только примостился дятел, как разодрала лесную тишину автоматная очередь, просвистели над самой головой пули, прошуршали в листьях, словно ветер. Не успел Яшка даже испугаться, оглянуться не успел, машинально повиновался крику:

— Ложись!

Упал он на землю, уткнулся носом в пахнущую прелью листву, а над головой снова: дрр-р-р… др-р-р… И совсем близко — бах! бах! Приподнял голову, увидел полковника — лежал он за деревом и стрелял из пистолета. А там, куда стрелял он, метнулся кто-то от куста к кусту. Заметил Яшка — в зеленое одет тот, и мелькнуло: «Немец!» На немцев Яшка насмотрелся, одежду их сразу узнает. Но откуда они здесь? Захолонуло все внутри от страха.

Рядом оказался шофер с дисковым автоматом и гранатой, лег, спросил, запыхавшись: