Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем
Шрифт:
Мустафони возят детей в Ломы. Там живет одна русская знахарка. Она лечит грыжу и боли в животе. Как — непонятно, но эффект присутствует. Иначе бы котляры к ней не катались — с дарами и лестью.
Важно заметить, что сглаз считается причиной не только физических болезней, но и неудач — в коммерческих сделках или личной жизни. С этим не шути.
Вот, например, обжигают таборные мужики двигатели. Дым коромыслом, цыгане, пламя — живопись и только! Хочу их щелкнуть на фотоаппарат, один машет руками:
— Не фотографируй — сглазишь нам дело, работы не будет!
Или в домах — нельзя фотографировать ту посуду, из которой едят.
Сглазить кого-нибудь — пара пустяков. Это можно сделать даже случайно — неосторожным словом, косым взглядом, завистливой мыслью. Старики считают, что, если вслух упомянуть дьявола, или колдуна, или покойника, который «ходил», — это тоже сглаз и может привести на порог беду.
Проверить на сглаз — есть он или нет — довольно легко, но мне этот секрет недешево достался. Его мне продали. Хорошо, что я умею торговаться, иначе бы влетела эта тайна в копеечку. Цыганки всегда назначают цену запредельно высокую, но тут же готовы ее пополовинить, если ты не лопух. Бабушка Брия сперва заломила 3000 рублей! Я говорю:
— Где же мне их взять?
— А люди где берут? Ко мне репортеры с НТВ приезжали. Я один разик в камеру взглянула — пять тыщ мне платят!
Стали торговаться. Брию поддерживали две ее дочки, соседка, а также голопузый праправнук, уморительно корчащий из своих шести лет апломб и категоричность дельца с Уолл-стрит. Этот грудью вставал: «Ни пяди не уступим!» И все же уступили. За десять минут сумма снизилась до трехсот рублей! И тут уж я сдался — пришлось заплатить. Но зато я знаю, как котлярские бабки проверяют на сглаз.
Брия наполнила стакан воды и дала его мне: «Подержи немножечко». Я подержал. Цыганка в это время отсчитала девять спичек и разложила их на столе — по три спички в кучку. «Давай его сюда», — Брия взяла у меня стакан и поставила на стол. Зажгла одну спичку и, бормоча скороговоркой молитву, перекрестила ею стакан. Спичка еще не успела догореть, а Брия бросила ее в воду. Та, почерневшая больше середины, легла на поверхность. Молитва старухи была на цыганском — я ни слова не понял, но мне объяснили, что суть ее сводилась к благим пожеланиям — будь здоров, будь счастлив, силен и богат.
Так старуха повторила девять раз подряд. Все спички на воду легли горизонтально — это значит, что я оказался «чист».
Аналогичным образом Брия проверила своего праправнука. Одна из спичек, брошенная в воду, встала вертикально. «Смотри, — говорит. — Один сглаз есть». Чтоб его не стало, Брия умыла водой из стакана мальчику лицо, тоже с бормотаньями. Потом объявила:
— Теперь он здоров. Когда дети у нас плачут, мы делаем так по три-четыре раза, и все проходит. И взрослым делаем. Только так — девять спичек, понял? Больше не надо. Если беспокойный, если спит кто-то плохо, надо девять спичек — и он будет спать очень хорошо! Найди мне хорошего человека, кому надо погадать.
Воду из стакана выплескивают «там, где никто не ходит», иначе нанесешь кому-нибудь вред.
Сербиянка Маша снимает сглаз другим способом:
— Только верить надо, крещеным надо быть. Кто хочет — приходит. Святую воду он должен принести. Я за него говорю примерно: «Ангелы Божьи! Матерь Божья! Помоги! Если сделано, если спорчено, выходи порча из него, из живота». Если от Бога человек страдает, помочь не могу: выше Бога прыгать не умею.
— А как человек узнает о том, что порча исчезла?
— Он сам все видит. Вода в баночке черной становится! Ему понятно. У него настроение сразу улучшается. Потом приходит — благодарит.
«Благодарит» в переводе на котлярский — «дает деньги». Алчность шагает в ногу с мистикой и суеверием. Это нисколько не мешает котлярам держаться православия. По большому счету искренне верующих в таборах больше, чем в русском социуме, потому что у цыган не было перерыва в четыре поколения на научный коммунизм и теорию Дарвина. Котляры уверены: Бог есть, и он им поможет. Иначе зачем он нужен? Пусть видит и слушает, пусть смекает — раз ты такой знатный, изволь быть понятливым! Ты мне — я тебе. «Боже! Любимый! Дай мне все, чего я хочу!»
Цыгане выговаривают у Бога удачу любыми способами — щедрыми посулами, клятвами, угрозами, развесистой лестью. «Свунтона Девла, хав те кхула, ажютисар мангэ» («Святой Господь, съел бы я Твое говно, помоги мне!»). Это хоть и кажется грубым богохульством, на самом деле принятая форма обращения к Всевышнему. Грубовато — ну что же. Мужики-котляры, выражая свою симпатию друг другу, говорят: «Хав те кар!» («Съел бы я твой член!»). В котлярских диаспорах Восточной Европы эта идиома звучит сплошь и рядом (наблюдение этнографа Л. Н. Черенкова), но у нас в России она считается полуприличной, поэтому чаще ее заменяют на «хав те якх'a!» («съесть твои глаза») или «хав те букэ!» («съесть твои легкие»). Лично мне больше нравится: «чюмид'aв те ил'o» — «целую твое сердце». Чистая поэзия. До невесомого.
Где моя Черана?
Снятие сглаза — «чистое» дело. Оно безопасно.
Совсем другое — если ты берешься гадать «по-настоящему». Это — темно. А темные силы могут наказать. Раньше в кумпаниях были колдуньи — гадалки и целительницы. К ним обращались по большой нужде. Они помогали, но сейчас «все умерли, никто не умеет». Это колдовство «сейчас лежит в могилах».
А гадать чужакам, на улицах и рынках, — чистая коммерция. К такому гаданью котлярки относятся как к профессии, будничной работе. На «базар-вокзал» они приходят с тем же настроем, что пекарь в пекарню, а журналист в редакцию газеты.
Дома заботливые и дружелюбные, на «работе» котлярки превращаются в добытчиц. Словно красивые хищные птицы, налетают они стаей — с притворным участием, с куражной любезностью, раз — и закружили допустившую их жертву, тут уж не зевай, а если не умеешь — не допускай: не останавливайся, не реагируй.
К чести котлярок надо сказать: они никогда не лазят по карманам, а делают так, что деньги им отдаются как бы по доброй воле. Клиенты вспоминают, что они были «немного не в себе», «как будто в трансе». Неудивительно, что Милтон Эриксон, известный всему миру как прародитель NLP, взял за основу своей техники гипноза цыганский гипноз, приемы которого шлифовались веками и передавались из поколения в поколение, как семейное богатство («Я всю жизнь гадала, меня прабабушка научила, которая тоже всю жизнь гадала и отгадывала всех»).