Бахтияра
Шрифт:
Иван сосредоточенно слушал Ирину. Он пытался понять – то ли она обезумела от горя и сейчас днями торчит в больнице, то ли наоборот – пришла в себя. Иван все еще молчал, а девушка продолжала говорить, словно на исповеди.
– Тот факт, что частичка моего Темы будет жить, придавал мне хоть каких-то сил к существованию. А когда мне стало известно, что его маленькому сердцу все-таки не суждено биться слишком долго, я решила укоротить и свою жизнь. – Ирина опустошенно рассматривала больничный пол и продолжала. – У меня перед глазами все время стояла картина на которой Артем, с размозженной головой, истекает кровью на ледяном катке… Он не смог удержаться на коньках и упал на лед, а в это время другой мальчишка не успел затормозить и… Лезвие конька попало точно в висок, что не оставляло моему
Иван автоматически окинул взглядом троих сидящих у кабинета и ждавших своей очереди человек. Исходя из собственных наблюдений, ему не составило труда подсчитать, что это как минимум на минут сорок. То есть, он спокойно может провести это время в более приятном месте. Тем более слова этой Иры слишком зацепили его чувства, ведь пережить собственного ребенка даже он вряд ли смог бы. Это была единственная женщина в мире, которой вот уже второй раз удавалось отвлечь его от собственной беды, и он не мог этим не воспользоваться.
– А почему бы и нет?
Разместившись поудобнее, на сколько это было возможно, за совершенно неудобным слишком миниатюрным столом кафетерия и просто кукольными стульями, они продолжили незаконченную беседу.
– Когда мне в голову пришла мысль покончить с собой, я пару дней вынашивала план, как это лучше и надежнее сделать. Так что б наверняка. Я выбирала между таблетками и мостом. Между полета с многоэтажки и вскрыванием вен. Я никак не могла определить – что гарантированно загонит меня в могилу. Перспектива остаться на этом свете калекой, не самая лучшая. Так вот. Я практически выбрала день, место и время, но именно в этот день случилось то, что случилось. Я не могла встать с кровати из-за сильнейшего головокружения. Меня все время выворачивало, а еще мне все время хотелось плакать. Мне было так плохо, что мысли о смерти отошли на второй план, отдав первенство другим, более светлым - все, что творилось с моим организмом, я уже когда-то испытывала. Я помнила все эти ощущения, словно это было вчера. Недолго думая я отправилась в аптеку и – о чудо, я беременна! Представляете, в то время как я хочу избавить мир от свой жалкой жизни, Господь дарует мне возможность подарить ему новую! В тот миг, когда я стояла на краю пропасти, оплакивая потерянного навсегда ребенка, небеса дают шанс все исправить!
В эти минуты глаза Иры засверкали чуть ярче, и Ивану на какое-то мгновенье даже показалось, что сидящая напротив девушка все же счастлива.
– Сейчас я на пятом месяце и хотя визуально даже мне не совсем это понятно, я чувствую эту жизнь внутри себя. А еще, мне порой кажется, что я уже отчетливо слышу стук его крохотного сердца. Ну разве это не чудо?! Я до сих пор оплакиваю Артема, но видит Бог, что я безумно жду появления этого ребенка. Я до дрожи в коленях боюсь дарить новую жизнь этому миру. Но я так хочу вновь услышать эти заветные слова «Мамочка, я так тебя люблю!». И почувствовать, как маленькие ручонки обвиваю мою шею, а сладкие губы зацеловывают лицо.
Ивану вспомнились слова доктора, который сулил ему много детей, только бы тот не делал глупостей. Видно, в случае этой Ирины, это и есть истина. Но не в его, это точно. Еще он понял, что эта Ирина любила своего Артема ничуть не меньше чем он свою Бахтияру. Она даже озвучивала его собственные мысли, когда описывала свои чувства.
Возможно, если бы Господь подарил в свое время им с Софией еще одного, или не одного, ребенка, он бы не решился на то, на что решился. Но этого не произошло, а значит, жизнь его единственной дочурки целиком и полностью зависит от него. Он не хочет других детей, которые всегда будут напоминать ему о Бахтияре и о том, что он не смог сделать ее счастливой, как обещал. Да и к тому же он был уверен, что все они не будут стоить и мизинца на Бахтияриной ручке. Он бы всегда сравнивал и эти сравнения не были бы в пользу живых. Нет. Он однозначно не хочет никаких других сопляков и соплячек. Его Бахтияра - его идеал, а копии его не интересуют.
– Рад, что у вас все наладилось. – Выдавил из себя Иван, а Ирина виновато отвела глаза в сторону.
– Простите, что я так… Просто я пытаюсь до вас донести, что жизнь, как бы она жестока порой с нами ни была, все же иногда приятно удивляет. И кто знает, какая белая полоса начнется у вас, после такой темноты.
Иван смотрел на эту не по годам мудрую девушку, которая вызывала в нем искреннее восхищение. В какой-то степени он даже завидовал ей, точнее ее настрою. Но он точно знал – он никогда не сможет так же смотреть на этот мир, не дай Бог что-то случится с его Бахтиярой.
– Белая полоса обязательно начнется. – Выдохнул Иван. – Только не у меня, а, надеюсь, у моей Бахтияры. У Софии. Я все для этого сделаю.
Ирина была совершенно посторонним человеком, но что-то было в Ивановых словах не доброе, что заставило ее поежиться.
– Я вам вот еще что скажу. Не подумайте что я слишком легко отношусь к жизни, что я очень быстро позабыла о той боли, которая меня постигла, нет. Но поверьте, даже тот факт что мне, скорее всего, удалят почку, а со второй я не знаю сколько смогу продержаться, все равно не заставит меня отказаться от счастья вновь стать мамой. – Ирина чуть заметно улыбнулась, потягивая апельсиновый сок.
Иван был по-настоящему шокирован. Почему-то ее последнее признание вызвало в нем бурю негативных эмоций. Восхищение ее мудростью моментально сменилось на злость из-за ее тупости.
– Дорогая Ирина, не кажется ли вам, что собравшись дать жизнь, находясь в подвешенном состоянии, это немного эгоистично? А если, не дай Бог конечно, с вами что-то случится, кому нужна будет ваша кроха? Вы понимаете, что обрекаете малютку на сиротское существование в слишком жестоком мире? Вам ли об этом не знать. Господи, ну что за хрень, вы несете! Да то, что ваша беременность пробудила в вас желание жить, еще не значит, что тот, кого вы родите, скажет вам спасибо за эту самую подаренную жизнь, пропадая в очередном детдоме, надеясь на чудо усыновления. "Не мое дело" - скажете вы. Согласен. Но я реально смотрю на вещи, а не поддаюсь гормональному сбою.
На глазах у сидящей напротив женщины появились слезы. Все, что только что довелось услышать, было слишком жестоким. Ей едва удалось взять себя в руки и продолжать жить, старательно вырабатывая в себе это желание – ЖИТЬ. Она едва смогла убедить себя в правильности собственного решения. А тут, совершенно посторонний человек решил разрушить и без того хрупкий мир. Ирина даже не заметила, как из глаз потекли слезы.
– Знаете. Может я и эгоистка, но я по крайней мере пытаюсь жить, а не ищу возможность наложить на себя руки. А еще я верю в то, что даже если со мной случится что-то ужасное, Господь не оставит моего малыша. Он ведь не просто так мне его даровал. Я уже достаточно выстрадала на этой планете, чтобы обеспечить за счет своих слез и боли, счастливую судьбу будущему ребенку. Там, наверху, все видят и во всем разберутся. – Ирина не торопливо встала и добавила напоследок. – Да, и умирать сразу после родов я не планирую. Надежда что кто-то подарит мне свой здоровый орган так, как это однажды сделала я, меня не покидает. У меня еще есть время и, надеюсь, его хватит, чтобы насладиться материнством в полной мере. А вам, я желаю удачи и силы прощения. Господь все видит, и обязательно вам поможет все пережить. До свидания.
Так же неожиданно, как и появилась, Ирина исчезла. Она быстро растворилась в больничной толпе, а Иван еще некоторое время оставался на месте отказываясь воспринимать все ту информацию, которой в мгновение ока наполнился его и без того уставший мозг.
– Господь ей малыша даровал... Скорее всего, банальное отсутствие презерватива на члене папаши, вот твой Господь! – зло вылетело наружу.