Баксы для Магистра
Шрифт:
Здесь не было выстроившихся ровными рядами столов и аккуратно расставленных стульев. Нет, обычная школьная мебель имелась в наличии, но рассредоточена была в странном порядке, называемом беспорядком: столы сдвинуты вместе и представляют собой несколько обособленных островков, вокруг которых группируются команды по интересам. Одна компания режется в карты, другая что-то бурно обсуждает. Третья (большинство в которой – девчонки) балуется пивком, и практически все нещадно дымят сигаретами. Дым стоял такой, что хоть топор вешай.
У Светочки Боярышкиной глаза сделались совершенно круглыми, и она растерялась, потому что в силу своей педагогической неопытности пока не знала, как в таких вопиющих безобразных случаях должна поступать администрация школы: немедленно исключать злостных нарушителей правил школьной жизни или даже вовсе вызывать милицию и всех поголовно ставить на учет.
Но против Светочкиных ожиданий директриса не только милицию не вызвала и даже попытки не сделала восстановить порядок на контролируемой ею территории, а сказала голосом сладким и даже заискивающим:
– Здравствуйте-е!
И это униженное растягивание директрисой гласных окончательно деморализовало Светочку.
На директрису никто из присутствующих особого внимания не обратил. Как будто это и не директор был, а какая-нибудь уборщица тетя Глаша, по случайности заглянувшая не в ту комнату. Все так же курили. Пили пиво. Кто-то трепался по мобильнику. Это не было похоже на школьный класс. Скорее – закрытый клуб, куда съехались скучающие денди, чтобы обменяться последними новостями, друг на друга посмотреть да и разъехаться вскорости по своим неотложным делам: кто в казино, кто на биржу, а кто в сауну с девочками.
Это и были те самые «золотые» детки, о которых говорила директриса. Мобильные телефоны долларов по семьсот и изысканной небрежности одежда, которой на каждом из детишек было на несколько тысяч долларов.
– Наберусь смелости отвлечь вас на минуточку и представить вашего нового классного руководителя, – по-прежнему заискивающе произнесла директриса и подтолкнула Светочку вперед. – Прошу любить и жаловать!
С этими словами директриса ободряюще улыбнулась деморализованной Светочке и поспешно покинула класс. Это было похоже на паническое бегство. Светочка Боярышкина вдруг очень ясно представила, что чувствует кролик, оставленный в террариуме среди змей. Еще больше она испугалась, обнаружив, что на нее обратили внимание. Вот директриса для этих балбесов – она как пустое место была. А Светочкой – заинтересовались.
– Клевая, – оценил кто-то ломающимся юношеским баском.
– Небось замужем.
– По фигу.
– Ага. Муж – отдельно, половая жизнь – тоже отдельно.
Лицо Светочки залилось алым цветом. На ее реакцию присутствующие не обратили никакого внимания.
– Надо папику сказать, – произнес задумчиво один из недорослей. – Он как раз домработницу ищет.
– У вас же есть.
– Выгнали, – сообщил недоросль. – Залетела.
– Не предохранялась?
– Ага. Папик ее еще когда на работу принимал, предупредил, что резинками он не пользуется. А она не подсуетилась. И когда стало понятно, что папик ее отоварил, выгнал он ее. За нарушение правил техники безопасности, типа.
– А ей по кайфу будет в домработницах, – оценил кто-то лучезарную прелесть Светочкиных перспектив. – Сытно и тепло. Не то, что в школе.
Светочка судорожно вздохнула. Натянула на лицо маску-улыбку и сказала доброжелательным до неправдоподобия голосом:
– Здравствуйте, дорогие мои ребята!
И в классе тотчас повисла пугающая тишина, словно Светочке удалось невозможное и она смогла сильно удивить и озадачить присутствующих. На нее смотрели так, будто знали давно и считали глухонемой, а она вдруг заговорила.
– Прикалывается, – наконец определился кто-то.
– Ага, пургу гонит, – подтвердили из противоположного угла.
И снова стало шумно и бестолково. Но Светочка не собиралась сдаваться.
– Давайте познакомимся, – предложила она с прежней доброжелательностью, давая понять, что обид она не помнит и они еще очень даже могут подружиться.
– Давай! – с готовностью откликнулся ближайший к ней пацаненок, резко приблизился, левой рукой уверенно обхватил Светочкину талию и привлек к себе, и дальнейшее знакомство, по-видимому, предполагало страстный поцелуй и последующее затемнение в кадре, как это обычно бывало в кинолентах тридцатых годов.
Светочка трепыхнулась. Пацаненок прижал ее покрепче. Взгляд у него был серьезный. Светочка запаниковала.
– Немедленно отпусти! – пискнула она. – А не то…
Что «не то» – она сама пока не знала.
– А что тогда? – лениво уточнил малолетний ценитель женской красоты.
– Я физручку позову! – безо всякой надежды на успех, от одного лишь отчаяния, объявила Светочка.
Что-то случилось. Какое-то изменение произошло. Словно вдруг обжигающий холодом ветерок пробежал по классу. Все оцепенели. И только Светочкин ухажер не проникся.
– А че такое? – развязно спросил он.
– Ты отпусти, – дали ему совет. – А то и правда позовет…
– Ну и че?
Все вокруг знали что-то такое, чего не знал он.
– Отпусти! – снова дали ему спасительный совет.
Он не отпустил. Но ослабил захват. Светочка выскользнула и метнулась к двери. Ее никто не преследовал. Она пулей вылетела из класса, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, будто хотела ее удержать. Она даже не сразу заметила стоявших неподалеку директрису и женщину в тренировочном костюме, с судейским свистком на груди и с бейсбольной битой в руке.