Баксы для Магистра
Шрифт:
– Тут некоторым новеньким непонятно, – сказала она, глядя поверх детских голов прямо в глаза присутствующему в виде портрета на противоположной стене Дарвину Чарлзу. – Потапов! Объясни новенькому, как я бью!
– Первый удар – по парте! Второй – по голове! – заученно отчеканил побледневший от обрушившейся на его хрупкие детские плечи ответственности Потапов.
– Правильно, Потапов.
И опять новенький нисколько не испугался. Затянулся сигареткой, исторг из себя дым сердитой шустрой
– Я тут некоторым объясню… чемпионам по бейсболу типа, блин… что бейсбольную ихнюю площадку враз асфальтом закатают… вместе с чемпионами этими…
Светочка Боярышкина так испугалась, что хотела уже было доложить, что лично она в бейсбол не играет и вообще здесь почти что случайно оказалась, но тут наткнулась взглядом на Марию, увидела выражение суровой решительности на лице несгибаемой физручки и решила на всякий случай ничего не говорить. Лучше уж бегством спасаться. Светочка попятилась к двери. Мария глянула на нее строго. Светочка обездвижела.
А в следующий миг обнаружилось, что уйти она бы все равно не успела. Дверь распахнулась. В класс стремительно вошел маленький коротко стриженный человечек в малиновом пиджаке, какие лет пятнадцать тому назад чрезвычайно уважали переквалифицировавшиеся из фарцовщиков в бизнесмены герои анекдотов про «новых русских» и которые давным-давно повывелись и про них теперь только в сборниках анекдотов можно упоминание найти, как в Красной книге – про вымирающих животных. А тут герой из анекдотов объявился собственной персоной.
– Па! – поморщился оппонент Марии. – Я ж тебе говорил: не лично ты, а охрану пришли типа…
Но анекдотический папаша даже не удостоил отпрыска ответом-разъяснением, а только спросил коротко:
– Кто?!
– Эта вот! – указал на потенциальную жертву малолетний оболтус и затянулся лениво сигареткой.
А папаша, как выяснилось, не один пришел, и в школьный класс следом за ним грозно шагнули два мордоворота из разряда личностей, чьи злобные физиономии добропорядочные граждане с опаской рассматривают на стенде «Их разыскивает милиция».
– Тэк-с! – сказал мафиозный папаша, качнулся с пятки на носок, держа руки в карманах, и при этом глянул на Марию оценивающе, будто решал, прямо тут ее будут убивать или все-таки сначала выведут на школьный двор, чтобы не травмировать психику подрастающего поколения.
На Светочку никто не обращал внимания, и это было хорошо – в противном случае уже хлопнулась бы в обморок, как мне представлялось.
– Проблемы с педагогическим коллективом, бляха-муха, – с ходу уловил суть происходящего папаша. – Значит, будем коллектив менять.
Он даже не взглянул на своих громил, а те и так все сразу поняли. Разом шагнули вперед. Мария и пикнуть не
– Лучше не надо! – откуда-то из-под потолка сказала Мария. – Вам же хуже будет!
– Хуже не будет, – вякнул папашка. – Одну чувырлу разберем на запчасти, чтобы, бляха-муха, другим в пример типа, и конкретно тему закроем на эту пятилетку.
Тут открылась дверь, и через порог ступил, пригнувшись в проеме, хмурый ликом Оглоедов.
– Мой муж, – сообщила из-под потолка Мария. – Я же вас предупреждала.
Громилы осторожно опустили ее на пол, не дожидаясь ничьей команды. Но спасти их уже не могло ничто. Пускай они даже с Марии пылинки бы стали сдувать.
– Че? Опять родители нервные попались? – осведомился Оглоедов и двинул кадыком.
Сидевший рядом со мной Миша Каратаев восторженно заскулил:
– Щас он их сделает!
В азарт вошел человек.
– Из крутых опять, – тяжело вздохнул Оглоедов и стал похож на человека, которому предстоит выполнить неприятную работу – к ней душа не лежит, но другой за него ее не сделает. – Вот всегда с ними проблемы, с крутыми этими. Возня и неспокойствие.
С этими словами он легко, как надувную куклу, поднял в воздух одного из громил и обрушил его на стол. Бутафорский стол рассыпался в прах. Громила лежал среди обломков неподвижным мешком. Тем же манером Оглоедов схватил в охапку второго незадачливого охранника и проделал с ним точно такой же фокус.
Потрясенный скоротечной расправой над своими охранниками, папаша незадачливого недоросля оцепенел. Мария мстительно смотрела на него из-за оглоедовской спины.
Миша Каратаев поскуливал в ожидании скорой развязки.
– Щас сделает! – бормотал он. – Щас он его сделает!
– У нас тут дисциплина! – рявкнул Оглоедов, и от громовых раскатов его голоса сорвался со стены портрет Чарлза Дарвина. – Чтобы порядок и аккуратность во всем, в смысле!
Школьники тренированно одновременно втянули головы в плечи.
– И хоть крутой ты, хоть тупой – а по струнке будешь ходить, елы-палы! – грохотал не на шутку разошедшийся Оглоедов.
– Наподдай ему! Наподдай! – подсказала из-за оглоедовской спины Мария.
Оглоедов схватил свободный стул и обрушил его на голову белого, как свежекупленная простыня, папашки. Хрысть! Одни обломки от того стула. Папашка свалился на пол. Оглоедов повел окрест безумным взором, схватил стол – ба-бах! И тоже в щепки. Если бы не специальный реквизит да не профессионализм наших актеров-каскадеров – имели бы мы в наличии сейчас три трупа. Не иначе.