Бал жертв

Террайль Понсон дю

Ответом ему была тишина.

* * *

Через несколько минут гражданин Баррас выходил с завязанными глазами из залы Бала жертв и снял свою повязку только у Шарантонской заставы. Через час он приехал в Гробуа.

Уже рассветало, но праздник директора продолжался. Исчезновение хозяина дома приметили, но имя Марион переходило из уст в уста, и женщины завидовали Марион, а мужчины – гражданину Баррасу.

Только одна особа оставалась озабочена и растревожена,

но она молчала и никому не поверяла своей озабоченности и своего беспокойства. Эту особу Баррас встретил первой, возвращаясь через сад, в крытой и темной аллее.

– Поль! – сказала она, подбегая к нему.

Баррас вздрогнул и удвоил шаги.

– А! Это вы, Ланж? – сказал он.

– Это я, – отвечала молодая женщина (а женщина эта была молодая да еще и хорошенькая), – я ищу вас везде со вчерашнего вечера.

Она схватила его за руку и увлекла в луч света, отбрасываемый венецианским фонарем, висевшим на дереве. Баррас засунул большой палец правой руки за жилет и принял победоносный вид.

– Вы ведь знаете, красавица моя, – сказал он, – что мы теперь не более чем просто добрые друзья?

– Ну и что же?

– Что мы взаимно возвратили друг другу полную свободу… с известного дня.

– Так, и что же дальше? – спросила мадемуазель Ланж.

Это была прелестная, грациозная актриса из театра Республики, мадемуазель Ланж, любимая воспитанница мольеровского дома.

– Я вздумал воспользоваться моей свободой, моя обожаемая, – сказал Баррас, приняв развязный вид.

– А!

– Пока вы здесь танцевали…

– Вы отправились забавляться в другое место?

– Именно.

– Вы увезли с собой цветочницу Марион?

– Может быть… Признайтесь, она ведь очаровательна? Почти так же, как и вы…

Директор-волокита обнял мадемуазель Ланж и поцеловал ее, но молодая женщина вырвалась и осталась печальна и серьезна.

– Мой бедный Поль, – сказала она, – ваша одежда в беспорядке, ваши волосы растрепаны, и вы бледны, как привидение.

– В самом деле? – спросил Баррас, вздрогнув.

– Я не спорю, что вы уехали из Гробуа с Марион, но…

Ланж взглянула на Барраса – тот потупил взгляд. Она переспросила:

– Разве не вы увезли Марион?..

– Вот еще!

– А, так это она вас увезла?

– А! Вот это уже смешно!

Баррас попытался рассмеяться. Ланж положила свою маленькую белую ручку на руку смущенного директора.

– Я знаю многое, – сказала она.

– Что же вы знаете?

– Вы получили вчера утром письмо.

– Да.

– В этом письме вас предупреждали, что вас хотят убить.

– Да.

– Это письмо написала я.

– Вы?!

– Да, я. Вы, наверное, подвергались опасности

в эту ночь.

Баррас промолчал.

– Я не спрашиваю вас, – продолжала Ланж, – как вы спаслись… Для меня это все равно, если вы здесь… Только послушайтесь меня и будьте осторожны… Прощайте!

– Как! – сказал Баррас. – Вы меня покидаете?

– Я уезжаю.

– Вы уезжаете из Гробуа?

– Да, друг мой. Сейчас пять часов утра. У меня репетиция в двенадцать, а вечером – спектакль. Прощайте… или, лучше, дайте мне руку, мы пойдем по этой аллее, которая ведет к калитке, и вы проводите меня до кареты.

Баррас повиновался. Через несколько минут он сам отворил дверцу и посадил в карету Ланж. В карете сидела толстая женщина лет сорока, которая заворчала от удовольствия, увидев свою госпожу.

– А! Так с вами была Жаннетта, это милое создание? – воскликнул Баррас, затворив дверцу и просовывая голову в окно.

– Я не оставляю свою госпожу, – сказала Жаннетта.

– Никогда? – улыбнулся Баррас.

– О, чрезвычайно редко!

– Она отлично охраняет меня, – сказала Ланж, смеясь.

– В самом деле?

– Все обожатели приближаются ко мне с почтением.

– Любовь – глупость, – возразила Жаннетта, – на нее не купишь серебра, замка и годовых доходов.

– Добрая Жаннета! – сказал Баррас, смеясь. – Ее никогда не обвинишь в ненаходчивости. До свидания, моя красавица!

Баррас наклонился и сделал знак кучеру, тот хлопнул бичом, карета тронулась.

– Сударыня… Сударыня… – с живостью сказала Жаннетта. – Ах, если бы вы знали!

– Что такое? – спросила Ланж.

– Он был здесь.

– Кто?

– Машфер.

– Знаю, – холодно сказала Ланж.

– А вы видели его?

– Да.

– Он с вами говорил?

– Нет.

Жаннетта перевела дух.

– Слава богу! – сказала она.

– Что ж, если бы он и говорил со мной? – сказала Ланж. – Если бы он приехал в Гробуа нарочно для меня…

– Ах, сударыня!..

– Разве это не друг мой?

– Друг… Без гроша за душой… Изгнанник, которого разыскивает полиция…

Ланж пожала плечами.

– Вот увидите, в одно прекрасное утро, – продолжала Жаннетта, воодушевляясь, – полиция явится к вам.

– Плевать мне на полицию!

– Ваши бумаги захватят.

– Я прежде их сожгу.

– Вы будете арестованы… посажены в тюрьму, конфискуют ваш отель, ваше белье, ваши процентные бумаги, и все это из-за аристократишки… из-за этого бродяги.

Ланж перебила Жаннетту:

– Я тебе запрещаю говорить мне о Машфере.

– По крайней мере, вы не будете его принимать?

– Приму, если он придет.