Балаган и его обитатели
Шрифт:
Абашикка с Кусенышем переглянулись. Остальные имели ничего не понимающий вид. Мы помним, что Кусеныш обладал одной-единственной тетрадью, тетрадью для уроков по тайному языку, «уроков рара», на обложке которой крупными буквами было выведено: «ТОДФ». Ее-то он и захватил с собой на суд. Кусеныш спрятал руки за спину и попятился.
– Предатель! – прошептал он.
Туораах, оказавшийся за спиной Кусеныша, вырвал тетрадку у него из рук и начал размахивать ею.
– Вив ля Франс! – кричал он при этом. Трое заговорщиков побледнели.
Маша остановила Туорааха и отобрала у него тетрадь. Вместо того, чтобы вернуть владельцу, она открыла наугад чужую тетрадь и начала читать. Конечно, она поступила некрасиво.
– Наша умрая Эдьиэйка
Нам дороже, чем копейка. – громко прочитала она и запнулась.
– Ой, что это? – удивились все и посмотрели на Кусеныша. Кусеныш покраснел.
– Это… это стихи. Посвященные Эдьиэйке, – прошептал он смущенно.
– Твои?
Кусеныш неохотно кивнул.
– Какие-то странные.– заметил потрясенный не меньше остальных Левушка.
– А что такое «умрый»? – поинтересовалась Эдьиэйка.
– Это значит, «умный» и «мудрый», – пояснил Абаашикка, прекрасно разбиравшийся в балаганском языке, который сам же и изобрел когда-то. Если бы мы написали все, что здесь происходило, словами, которые употреблялись обитателями Балагана, вы бы ничего не поняли.
– Вот еще:
«Наша Эдьиэйкасовсем как змейка!Сидит на троне,носит корону»– с выражением прочитал польщенный поэт не то чтобы восхищенной, но благодарной публике.
Старшие едва сдерживали смех, тем не менее раздались аплодисменты. Человека, проявившего творческую инициативу, следовало в любом случае поблагодарить, каковы бы ни были результаты его усилий. Кусеныш с достоинстовом поклонился.
Левушка взял тетрадь и полистал ее.
– Ошибок в стихах нет, – с удивлением заметил он.
– Я научился пользоваться проверкой грамматики в ворде, – ответил Кусеныш. Все засмеялись.
– Но я спрашивал не про стихи, – напомнил Левушка. – Ладно, я сам расскажу.
И он рассказал про ТОДФ при полном молчании собравшихся. Тайна, еще утром казавшаяся столь ужасной, вызвала у Эдьиэйки, к удивлению заговорщиков, только легкий доброжелательный интерес.
– Это хорошо, что вы изучаете французский язык, – только и сказала Эдьиэйка. – Мне кажется, Туораах не отстал от вас.
Абаашикка метнулся на второй этаж за учебником, чтобы похвастаться успехами группы. Туораах, никогда ничем как будто не интересовавшийся, почти все свое время проводивший под кроватью, оказался самым способным учеником, хотя никто его специально не учил. Выяснилось, что он бегло читает весь учебник и даже понимает. Так далеко даже Левушка с Абаашиккой не забирались.
– Вы уже большие, надо пригласить учителя французского языка, – сделала вывод Эдьиэйка, и все закричали: «Ура!»
Последний подвиг
– А теперь про Лика, – сказал Туораах, с испуганным видом убегая от поздравлений и восхищенных восклицаний. – Он же вернется? Да, Абаашикка?
Абаашикка опустил голову. Настало время рассказать правду про исчезновение Лика. Он набрал в легкие побольше воздуха и дрожащим от стыда и волнения голосом начал свой печальный рассказ. Лик долгие годы был его лучшим другом, и в его исчезновении Абаашика винил прежде всего себя. Лужа их с Левушкой слез подернулась мелкой рябью. Огонь в камельке затрещал. Всем стало немного не по себе. Абаашикка продолжал рассказывать, и его голос постепенно окреп и стал суровым. Все сидели затаив дыхание. Когда он закончил, наступило долгое молчание. Казалось, оно звенело в ушах. Оно было невыносимым. Наконец Туораах нерешительно пискнул:
– Лик!
– Ты храбрый мальчик, – неожиданно похвалила Эдьиэйка Абаашику, внимательно выслушав рассказ. – Признаться в таком проступке сможет не каждый. Потому что не каждый сможет понять, ЧТО он сделал…
– Но теперь-то что делать? – в отчаянии воскликнул Абаашикка.
– Не успеют высохнуть ваши слезы, потерянное вернется, если захочет, – произнес Туораах своим тонким голоском.
– Что это? Стихи? Твои? – слабо улыбнулся Абашикка. Он чувствовал себя совершенно обессиленным. Ему было не до поэтических глупостей. Меж тем Туораах снова пискнул, уже настойчивей:
– Лик! – он смотрел в сторону камелька.
Что-то случилось. Сначала ребята увидели, как огромная лужа перед камельком стала уменьшаться на глазах. Скоро от нее осталось только влажное темное пятно. Свет, отражавшийся в воде, исчез вместе с лужей, и стало как будто темнее. Потом все разом повернули головы в сторону камелька, потому что огонь разгорелся с невиданной силой. Он начал заливать все вокруг сиянием, а сам как бы окутался золотой дымкой. Стало очень красиво, и Маша, сжав ручки, воскликнула: «Ах!». И комната, и обитатели Балагана на несколько секунд превратились в нечто неузнаваемое и прекрасное.
Потом это прошло, и Туораах снова, уже в третий раз, воскликнул:
– Лик!
Настоящий праздник
И тут они все наконец увидели его. Белый котенок, такой знакомый и родной, сидел перед камельком, вполоборота к ним. Он поморгал на огонь, потом повернулся к ребятам.
– Если хотите, можете подергать меняу за усишки. Они настоящие, – мяукнул Лик. – Дверь была открыута…
– Лииииииикккк!!!!! – завопил Абаашикка, бросаясь на котенка и катаясь с ним по полу в обнимку. – Ты вернулся! Лик вернулся! И он говорит!
– О, Лик! Лик! Как хорошо, что ты вернулся! – воскликнула Маша, крепко прижимая одной рукой к себе коалу, другой – отнятого у Абаашикки Лика. – Дверь открыта, всегда открыта, Лик! Это коала, вы подружитесь!
Левушка, Кусеныш и Туораах толкались рядом, пытаясь подобраться поближе к Лику.
– Вы не забыли, что сегодня праздник?! – радостно закричала Эдьиэйка.
– Нееет!!! – восторженным хором отозвались дети, захлопав в ладоши.
– Тогда за стол! Весь день конфеты, мороженое, кино, песни, танцы, гости! В школе выходной!