Балетная школа
Шрифт:
– Не скажу, потому что не верю в библию.
– А ты знаешь, что такое библия?
– Конечно. Мария Николаевна нам рассказывала по секрету. Но не уводи разговор в сторону. Помимо чувства порядочности – оно у тебя напрочь отсутствует, похоже – есть ведь еще опасность попасться. Тебя поймают и отправят в колонию.
– Опасность лишь раззадоривает. Разве не это тебе нравится в жизни твоей разбойницы?
– На сцене – да. Но в жизни – не думаю, что я смогла бы постоянно всего опасаться.
– Ты еще маленькая!
– Зато ты большой!
– Не зли меня!
– Не
За перепалками проходило время встречи, и они расставались, чтобы встретиться снова на следующий день, все больше привязываясь друг к другу. Пока два события не изменили круто жизнь Катьки, а с ней и Дымова.
В предпоследнее зимнее воскресенье Митька и Санек вытащили подруг в Елисеевский магазин, уговорив купить большой каравай.
– Мы уже давно не ходили никуда, – заметил Санек. – У меня в жизни столько денег не накапливалось!
– Ладно, пошли, – милостиво согласилась Катька.
Погода располагала к приятной неспешной прогулке. Неожиданно теплое для февраля солнце смогло просушить всю зимнюю грязь на улицах, и теперь можно было идти, не опасаясь увязнуть по щиколотку в смеси снега, грязи и песка. А на центральной Тверской улице еще и было подметено. Витрины ярко сверкали под ярким солнцем, и ребята на мгновение почувствовали себя ослепшими, шагнув в темное на контрасте с улицей помещение магазина. Привычно оглядев изобилие товаров, немного поспорив и решившись на покупку, приятели встали в хвост небольшой очереди.
Уже подходила их очередь оплачивать покупку, как неспешное течение торгового дня нарушилось. Входная дверь раскрылась, впуская толпу людей, чей внешний вид не соответствовал привычному для этого магазина контингенту покупателей. Митька толкнул плечом Катьку, указав на вошедших подбородком. Девочки оглянулись и тут же напряженно подобралась, ощутив волну агрессивной враждебности, исходившей от этих людей. Мрачные лица, почти скрытые высоко поднятыми воротниками старых тулупов или телогреек, столь неуместных в этот солнечный по-летнему теплый день, руки в карманах – все эти восемь или десять человек выглядели одинаково угрожающие. На взгляд невозможно было определить их возраст, но детей среди них не было – значит, не беспризорники налетели.
Продавщица открыла было рот, но один – явно главарь – лениво уронил с губ:
– Молчи.
Его злое лицо не соответствовало вальяжной интонации приказа. Группа слаженно действовала, словно этот визит был ими заранее расписан по сценарию: двое встали у двери, перекрывая дорогу на выход, несколько человек рассыпались по залу, приблизившись к покупателям, замершим на месте. Эмма и Катька схватились за руки.
– Все на пол, – коротко приказал главарь, извлекая из-за пазухи короткий обрез.
Кто-то из женщин вскрикнул. Этот звук подхлестнул банду. Шепот и вальяжность сменилась резкими и короткими приказами. По примеру взрослых детдомовцы тоже упали на пол, мальчишки подтолкнули подруг, чтобы те заползли под прилавок. Глядя снизу на то, как воры срывают с прилавка развешанные там колбасы, окорока, ветчину, как извлекают из разбитых витрин нарезанные куски мяса и сыры, друзья затаили дыхание. Им не
– А ну вылезли! – прикрикнул он.
Тут же рядом показалась вторая пара прохудившихся сапог, и другой бандит тихо сказал:
– Оставь девок, Деревяшка.
Катька вздрогнула, глаза ее округлились, и, к ужасу Эммы, подруга высунулась из-под эфемерной защиты деревянного стола.
– Ты куда?! – прошипела она, хватая подругу за подол платья.
К облегчению Эммы, Катька не собиралась геройствовать и подставлять под удар себя. Выглянув, она сразу же спряталась обратно, но лицо ее стало не менее злым и ожесточенным, чем у грабителей. Глаза превратились в узкие щелочки. Тем временем бандиты уже закончили свой налет. Все той же молчаливой и мрачной толпой они вышли из магазина, протиснувшись в едва приоткрытую створку двери. Главарь пятился к выходу, держа на прицеле остававшихся в гастрономе людей. Наконец и он юркнул в дверь, захлопнув ее за собой. Все происшествие заняло всего несколько минут. Ошеломленные покупатели и продавщица некоторое время лежали не двигаясь, напряженно вслушиваясь в воцарившуюся тишину. Потом все одновременно зашевелились.
– Надо милицию вызвать! – закричала одно из покупательниц.
Продавщица всхлипнула.
– Я сбегаю! – вызвался Митька.
– Нет, – возразила продавщица дрожащим голосом. – У нас телефон есть. Я позвоню.
– Да, не нужно уходить, – согласился еще кто-то. – Нужны мы будем как свидетели
– Ой, прошу, не уходите! – заголосила продавщица. – Родненькие, меня ж уволят! Или еще хуже!
– Не истери! – строго сказала женщина в полушубке. – Мы все расскажем, как оно было.
– Ты чего такая? – шепотом спросила Эмма у Катьки.
Та хмуро посмотрела на подругу, кусая губы.
– Ты его видела? – спросила она мрачно.
– Кого?
– Того, кто отогнал своего бандита от нас.
– Я не всматривалась. А что?
Катька промолчала в ответ, продолжая хмуриться. К тому времени, когда прибыли милиционеры, она явно приняла какое-то решение, потому что суровая складка между бровей исчезла с ее лица. С энтузиазмом воспитанники детского дома рассказали блюстителям порядка о событиях, свидетелями которых они стали, и были отпущены.
– Все равно мы для них просто балаболки, – пожал плечами Санек, покидая магазин.
– Это почему? – спросила Катька.
– Потому что мы несовершеннолетние, нас нельзя вовлекать в следствие официально, – со знанием дела пояснил ей приятель. – Так что все эти наши рассказы для проформы. Да и что мы скажем такого необыкновенного, чего не видели остальные?
– Ничего, – согласилась Эмма и повернулась за поддержкой к Катьке. Но та промолчала – против своего обыкновения. Остальные переглянулись, Митька пожал плечами.