Балетная школа
Шрифт:
– И вы стали работать в школе? – спросила Эмма.
– Не сразу. Мне пришлось трудновато в первые годы. Но теперь я рада, что попала в школу. Мне нравится учить детей.
– А вернуться в театр? – подала голос молчавшая до сих пор Маруся.
– К сожалению, век балерины недолог, – улыбнулась Серафима. – Мне уже не удастся вернуться на сцену.
– А почему?
– Возраст, – повела плечом Серафима. – Балет – это очень тяжелый физический труд. Он под силу лишь молодым. Потом и гибкость теряется, и сила, а в моем случае, еще и форма. Ведь я не занимаюсь балетом уже несколько лет. Чтобы научиться делать движения легко, непринужденно, играючи,
– Что?
– Все балетные движения называются французскими словами, ведь этот вид искусства пришел к нам из Франции, – терпеливо, как и положено педагогу, пояснила Серафима. – Так вот, тандю – простейшее движение, можно сказать, буква «А» в балетной азбуке. А у вас семь потов сойдет, пока вы сможете сделать его правильно.
– Это почему? – озадачилась Катька. – А покажите!
Серафима вновь встала в балетную позицию, жестом велев девочкам повторять за ней.
– Ноги выворотно, колени прямо, спина прямо, живот втянули, плечи опустили, шею вытянули, голову чуть наклонили… А теперь правую ногу по полу четко вперед – раз! Не качаемся, корпус не двигается, только нога, коленка в сторону, носочек тянем…
Катька потеряла равновесие. Эмма держалась, но на лице ее застыло судорожное выражение.
– Не падать! И улыбаемся! Улыбаемся, а не скалимся, Эмма.
Девочки рассмеялись.
– Не отвлекайтесь. Ножку возвращаем к опорной ноге, теперь то же самое в сторону. Не качаемся. Тянем носочек.
– У меня спина вся мокрая. И рука затекла, – объявила Катька.
Серафима продолжала движение, словно не прилагая никаких усилий для его выполнения.
– Это всего лишь крошечное упражнение.
– А вы можете как та Дева из спектакля, крутиться много раз? – спросила Катька.
– Это называется фуэте, – тут же пояснила бывшая балерина и оглянулась, прикидывая, достаточно ли места для движения.
У Эммы чуть приоткрылся рот, пока она наблюдала за вращениями воспитательницы. Точно завороженная, она следила за точностью движений. Но в отличие от подруги, не поспешила повторять – пример Катьки показал, что это пока было для них недостижимо.
Потом Серафима попросила девочек наклониться вперед, назад, поднять ногу, руки, проверила их гибкость и выворотность. Задумчиво осмотрела с макушки до пяток.
– Я не хореограф, – сказала она наконец. – И мне трудно понять, действительно ли у вас есть данные.
– А как узнать об этом? – требовательно спросила Катька.
– Вот как раз при поступлении в хореографическое училище, – ответила Серафима. – Педагоги имеют наметанный глаз и большой опыт.
– Я хочу пойти к этим педагогам, – безапелляционно заявила Катька. Эмма кивнула.
– Что для этого нужно? – поинтересовалась она.
Серафима вновь окинула девочек взглядом.
– Пока у меня нет ответа на ваш вопрос, – строго сказал она. – Я скажу вам позже.
Такой неопределенный ответ не разочаровал подружек. Напротив, обещание Серафимы Павловны дало им надежду, что весьма скоро они предстанут перед теми, кто сможет дать им определенное «да» или «нет». Более того, по вечерам Серафима Павловна стала приглашать девочек в свою комнату, чтобы заниматься с ними. Она научила их азам позиций, отрабатывая каждое положение рук и ног, придавая позам нужную выворотность.
– Ох, мы же просто стоит на одном месте! Почему у меня так болят ноги? – возмущалась Катька.
– Потому что ты стоишь не как человек, а как балерина. Мы ходим,
Эмма отерла пот со лба, воспользовавшись моментом, чтобы заодно переменить положение открытой и изящно закругленной руки. Занятия длились не больше часа, но каждый раз девочки выходили из комнатки Серафимы мокрые от пота, с гудящими от напряжения мышцами, испытывая единственное желание – рухнуть в кровать. Именно поэтому Серафима назначила эти занятия на вечер и начинала их только убедившись, что и Эмма, и Катерина выполнили все домашние задания на следующий день. Однако двух раз в неделю подружкам было мало. Эмма твердо решила сесть на шпагат, как Катька, и упорно занималась растяжкой каждый день. Катерине больше нравилось придумывать танцы, которые она исполняла в небольшой сцене актового зала, ключи от которого выдал им сторож после просьбы Серафимы Павловны. Слушая воображаемую музыку, Катька кружилась, прыгала, бегала по сцене, воображая себя примой в балетном спектакле. Эмма же повторяла уроки, данные Серафимой. Вцепившись в спинку стула, она старательно тянула ногу, аккуратно вставала на цыпочки, элегантно садилась в плие, стараясь держать спину как можно более прямой – от воспитательницы ей больше всего доставалось за сутулость. И в тишине пустого зала ей иногда слышась музыка. Серафима иногда заглядывала к ним, одобрительно улыбалась, но никогда не присоединялась – для занятий с ней у девочек были строго отведенные часы. Лишь один раз мимоходом предложила Катьке придумать танец для двоих, чтобы привлечь и Эмму.
В начале мая Серафима еще раз повела Катьку и Эмму в театр – на последний спектакль сезона.
– А не будет вам скучно снова смотреть «Ледяную деву»? – спросила подруг Маруся, услышав о предстоящем визите.
– Скучно?! – воскликнула Катька с неподдельным удивлением. – Я же смогу запомнить порядок всех движений.
– Скучно?! – не менее искренне удивилась и Эмма. – Я же смогу рассмотреть каждое движение балерин.
Маруся только пожала плечами. Танцевальный энтузиазм подружек, похоже, утомил ее.
Места на этот раз были на балконе, зато в первом ряду и напротив сцены. Облокотившись на потертый бархатный парапет, обе девочки восторженно смотрели на сцену, изредка обмениваясь тычком в бок, когда видели знакомые по занятиям с Серафимой Павловной движения.
А после спектакля случилось неожиданное: Серафима повела их не в гардероб, а проскользнула в фойе в незаметную дверь, полускрытую портьерой, поманив подруг за собой. Воспитательница уверенно прошла по длинным коридорам и ввела девочек в большой пустой зал. Вдоль трех стен там стояли длинные палки, всю четвертую стену занимали зеркала, в углу расположился рояль.
– Снимите обувь, – велела Серафима. Эмма с Катькой молча повиновались. Волнение лишило их дара речи, они поняли, что воспитательница сдержала свое слово и сейчас будет решаться их судьба.
Они только скинули свои туфли, как в зал стремительно вошла худощавая женщина в длинном развевающемся халате, надетом прямо на костюм Ледяной девы. Девочки с трепетом узнали в ней исполнительницу главной партии. Она даже грим еще не сняла, и вблизи ее лицо казалось карикатурной маской с чрезмерно подчеркнутыми чертами. Не снижая скорости, практически не взглянув на подруг, она устремилась к роялю и подняла крышку.