Баллада о кулаке (сборник)
Шрифт:
После чего некоторое время ничего не происходило.
И наконец в ворота вошел человек.
Один-единственный.
Через мгновение его ярко-оранжевая кашья, такая же, как и рясы остальных иерархов, включая патриарха и главного наставника, влилась в идущую навстречу процессию — словно ручеек в полноводную реку.
И монахи неспешно двинулись обратно, к патриаршим покоям.
Пух цветущих ханчжоуских ив, высаженных за стеной, несся по их следам подобно облаку, на каких любят раскатывать небожители.
— Это кто-то из «тигров и драконов», — уверенно заявил Маленький Архат. — Их всегда впускают через эту дверь.
Змееныш не ответил.
Он стоял, хмурясь, и смотрел вслед почетному гостю, явившемуся в обитель.
Если лазутчик жизни видел кого-либо хотя бы раз, то уже не забывал никогда.
А преподобного Баня, монаха из свиты Чжоу-вана, приставленного к кровнородственному принцу тайной службой всемогущего Чжан Во, Змееныш Цай видел не раз.
Короткий час отдыха закончился.
...И тьма Лабиринта Манекенов поглотила их.
Маленький Архат шел босиком, почти беззвучно, и идущий следом Змееныш мельком подумал, что из ребенка мог бы получиться неплохой лазутчик — попади он в хорошие руки. При этом Цая не оставляла удивительная мысль, что Маленький Архат скорее играет в какую-то игру, правила которой придумал сам для себя, чем реально рискует жизнью, окунаясь в грозящую сотнями опасностей темень.
Не впервые они были здесь; кроме того, Змееныш неплохо видел в темноте, что давало ему неоспоримые преимущества. Но до сих пор он не уставал поражаться умению монаха-ребенка наблюдать, сопоставлять и делать выводы, основываясь на тысячах незаметных мелочей.
Впрочем, когда они знакомились, то есть когда лазутчик выволакивал из Лабиринта бесчувственного монашка, Маленький Архат все-таки умудрился про колоться, решив, что знает все о первых пятидесяти саженях Лабиринта. В результате чего и получил по башке неожиданно упавшим камнем. К счастью, камень пришелся вскользь, только оглушив, а иначе врядли довелось бы лазутчику шляться по Лабиринту Манекенов в компании монаха-ребенка.
Теперь же присутствие Змееныша с его весьма своеобразным, но крайне полезным в данном случае опытом, значительно ускорило изучение Лабиринта Маленьким Архатом.
Земляные стены сочились влагой, от сырости и тяжелого духа подземелий перехватывало дыхание, между ног то и дело шуршали наглые сытые крысы, чувствовавшие себя здесь как дома. Да они и были дома, равно как и чешуйчатые ящерицы, мотавшиеся прямо по стенам с поразительной для этих животных скоростью; ноги скользили по глинобитному полу, но Змееныш по-прежнему ступал след в след за Маленьким Архатом, настороженно внимая темноте.
Поворот.
Еще один поворот.
По левую руку вроде бы начинает мерцать зыбкое, неуверенное сияние, но туда ходить нельзя, там тупик, там ложь и обман для робких, и об этом Маленький Архат уже успел предупредить в свое время. Холод забирается под одежду, шарит там сотнями обжигающих пальцев, леденит кровь, вынуждая идти быстрее, только быстрее идти никак нельзя, и даже не потому, что где-то впереди бесшумно движется уродливый повар Фэн, преподобный безумец с деревянным диском под мышкой...
Просто впереди, ровно в двухстах пятидесяти трех с половиной шагах от двери в Лабиринт, начинается колодец.
Который в обители прозвали «купелью мрака».
Двое людей, один из которых маленький, да и второй не очень-то большой, останавливаются. Одновременно. Сдвигаются вправо: на один чи, на два... на два с четвертью. И присаживаются на корточки. Нет, сперва меняются местами — тот, что побольше, становится первым, а маленький кладет правую руку на плечо своему спутнику — как слепец верному поводырю. И вот так, на корточках, держась один за другого и ступая скорее на кончиках пальцев, чем всей ступ-
Ней, они движутся вплотную к стене. Шаг в шаг. Шаг в шаг. Шаг...
Идти в полный рост нельзя — на середине пути в стене торчит бритвенно острое лезвие, как раз на уровне горла взрослого человека. А невзрослому человеку вроде маленького этот подарок темноты вполне может искромсать лицо или лишить глаза.
Шаг в шаг.
Шаг в шаг.
На корточках.
С рукой на плече,
На кончиках пальцев.
И с прямой спиной — потому что сгорбившегося или наклонившегося вперед ждет пропасть, разверзшаяся по левую руку; «купель мрака», из которой тянет мертвечиной, словно спящие там скелеты неудачников медленно пробуждаются и радостно потирают костяные ладони в предвкушении прихода гостей.
Будет о чем поговорить в долгие годы ожидания, когда сверху только и происходит, что мелькает силуэт с диском под мышкой!..
Верно сказано:
И ясному солнцу, И светлой луне В мире Покоя нет. И люди Не могут жить в тишине, А жить им Немного лет.Но вот дыхание смерти отдаляется, можно сперва выпрямиться, потом снять руку с плеча... однако останавливаться нельзя, потому что сегодня непременно надо пройти мимо падающего наискось камня, скатывающегося по невидимому желобу, затем остановиться точно перед натянутым поперек прохода шнурком, взять горсть земли и швырнуть в шелковую преграду — если попадешь точно в центр, то за шнурком обрушится сверху сучковатое бревно, а если земля толкнет шнурок слева или справа, то поначалу не будет ничего, а потом, через два долгих-долгих вздоха, вдоль шнура скользнет копье и, подобно растревоженной змее, исчезнет в своей норе.
А еще надо обойти три сети и один капкан-западню.
Причем успеть избежать последней ловушки до того, как повар Фэн уйдет слишком далеко. За капканом начинается незнакомая территория, а Маленькому Архату непременно надо понять, что делает уродливый повар в стремлении избегнуть неведомых опасностей.
Или хотя бы каким образом он их преодолевает.
Змееныш будет смотреть, а малыш в рясе — запоминать, сопоставлять и думать.
Может быть, в следующий раз они пройдут дальше.