Банда гиньолей
Шрифт:
Голоса явственно доносились издали… Но вот смолкло…
«Утрясется — думал я. Скверные впечатления, дурное настроение, усталость… Конечно, действует на мозги… Духи… Поди пойми, что с тобой происходит!.. Просто сбиваешься с панталыку… Самое верное будет — поспать…» Сделав над собой усилие, я решил так и сделать.
— Все, закрываемся!.. Пошли, детка, спать. Забудем этих бесноватых. Пришли, чтобы напиться. Гуляки паршивые! Мелкая шпана!.. Идем отдыхать.
Поцеловал Вирджинию, помог ей подняться по лестнице.
— Он сегодня не вернется, — пояснил, имея в виду
Так, по крайней мере, мне казалось… Бедная Вирджиния едва держалась на ногах. Совсем они доконали ее своей ахинеей…
— Darling! — лепетала она. — Darling!
Бедная моя голубка… Бледненькая, да еще и мутило ее, почти на каждой ступени к горлу подступала тошнота…
— Пососите кусочек льда и капельку мяты! — советовал Состен.
Что ж, можно попробовать… Но она ни в какую:
— Oh, no, no!..
Принялся раздевать ее, то и дело целуя. Совсем она расхворалась, обессилела… Совершенный ребенок… Осторожно пощупал ей живот: не больно ли?..
— Вот здесь, здесь!.. — показала она.
Особой округлости я не заметил, разве самую малость. Что тут еще скажешь? Похоже, картина была ясна. Врач, к которому она наведалась на соседней Стернуэлл-роуд, высказался тогда вполне определенно:
— Приходите через месяц и соблюдайте осторожность: никаких велосипедов, никакого тенниса!
Она, впрочем, особенно не прыгала — лучше чувствовала себя лежа. Я то и дело поглядывал на ее живот. Как все нескладно! Мне было не до смеха.
— Poor Фердинанд! — в шутку пожалела она меня, видя мое расстроенное лицо.
Молодец, что говорить!.. Славно поработал!.. Я чмокнул ее несколько раз, подоткнул одеяло с боков, поцеловал напоследок.
— Good night!
Она родит мне ребенка. В ее-то годы!.. Сама еще играла в куклы, ими была полна ее спальня. Хорошенькие игрушечные колыбельки, перевитые пышными лентами… Странное чувство испытывал я, глядя на Вирджинию в нынешнем ее положении. Я все глядел, глядел… Никогда бы не поверил прежде. Теперь я воспринимал ее как-то иначе, но любил все так же сильно, едва ли не сильнее… Не мог я остаться с ней на всю ночь: неровен час, полковник вдруг нагрянет!.. Еще раз поцеловал ее: «Покойной ночи!» и поднялся в нашу спальню с кроватями-близнецами.
Старый разбойник уже час, как улегся в постель… Я заявился веселый, бодрый, решительный.
— Ну, Состен, дурных снов не снилось? Прочь хандру! Я подвел итоги:
— Не хмурься! Бигуди всего-навсего старая стерва! Наплела бог весть чего! Чистейший бред, дорогой Состен. Не придавай никакого значения, наплюй!..
В единый миг преисполнился оптимизма. Со мною случались такие вот внезапные просветления духа. Не вешать носа! Все устроить, всех вызволить! Счастливо обретенное равновесие духа, и все благодаря Состену. Знатную службу мне сослужил — в общем, что-то в этом роде! Довольно уже нам собачиться! Будем выкарабкиваться вместе! Ужасно хотелось, чтобы он повеселел, чтобы воспользовался случаем. Пришел конец страданиям! Теперь заживем весело, будем наслаждаться всеми радостями беспечальной жизни. Будущее рисовалось мне в радостных красках. Упоительное будущее! В одно мгновение, совершенно неожиданно, мое настроение полностью переменилось… просто потому, что я был сыт по горло, потому, что всему приходит когда-то конец… В
Ладно, укладываемся… Я в радостном возбуждении рассказываю ему несколько смешных баек, чтобы он в предвкушении хотя бы немного взыграл духом, чтобы заранее порадовался представившемуся шансу, в виде задатка, так сказать.
Все напрасно. По-прежнему насупленный, он зарывается головой в свой тюфячок. Я из кожи вон лезу, стараюсь изо всех сил, подогреваю себя. Так усердно дурачусь, сыплю каламбурами, что даже перестал обращать внимание на звон в голове. Я подбадриваю себя, горячусь, заглушая голос беды… Он бурчит, упрямится — ему не до смеха. Ему чудится зловещий знак в том, что полковник не вернулся…
— Да нет же, нет! — успокаиваю я его. — Сидит где-нибудь в клубе. Загулял, ну и что? Имеет полное право… Надоедает ему до смерти торчать дома в семейном окружении, колотить по своим противогазам… Решил переменить обстановку… Вернется не сегодня-завтра… Пустился в загул! Сейчас, верно, пьяный в лоск, в дымину где-нибудь в «Кит-Кэт» или «Уиндмилл»… Есть два-три таких клуба… Подхватил девицу… Женщины и покер — вполне в английском духе… «Шампейн!.. Шампейн!..» В смокинге и себе на уме… Прикатит в кебе… Каждое утро та же история. Сам, что ли, не видел?.. Наверное, привезет солдатика… Tommy tops!.. Может быть, он педик. Не исключено… Война, война!.. Он ведь определенно с отклонениями, согласен?
Мне вспомнилась порка племянницы в присутствии слуг.
— Таких сатиров еще поискать! До чего он был мне противен!
Толковали-толковали о нем… и незаметно уснули — усталость взяла-таки свое… Было, вероятно, около часа ночи… Тик-так!.. Тик-так!.. Я проснулся. Ничего особенного, всего лишь стучали часы… Но разбудили… Видно, опять нервы.
— Эй! — ворчливо окликнул я. — Может, хватит дрыхнуть?
Я был взвинчен, даже вздрогнул от звука собственного голоса… Право, чокнутый я!.. Но Состен действительно не спал. Он сидел на кровати и трудно, прерывисто, часто дышал…
— Снова прихватило? — спрашиваю.
Зло спросил… раздражали меня эти его приступы, особенно когда случались ночью. И без того днем хватало забот — я ужом вертелся, чтобы избежать напастей. Хотя бы ночью соснуть!..
— Может, отворить окно? — предложил я.
— Пожалуй… что-то совсем невмоготу!
— Невмоготу что?..
— Сам поймешь!
Тяжкий вздох. Хандра на него напала, вот тебе и причина.
— До чего ты упрям! — промолвил он.
— В каком смысле?
Состен расплакался, уткнувшись лицом в ладони. Исполнялась душераздирающая сцена. Он рыдал.
— Вот тебе на! Тебе не совестно? Распускаешь себя! Признайся, трусишь? Трусишь ведь?..
Я сразу зрю в корень.
— Нет, не трушу! — заспорил он.
— А вот и трусишь! Наложил со страха, признавайся!
— Не наложил!
Я гнул свое, нарочно злил его:
— Хорош лама! Жалкий сморчок, а не лама!.. Он вскипел:
— С тебя-то, шпендрик, взятки гладки! Я уже догадался, к чему он клонил…
— А, решил отказаться! Пропало желание, да?.. Пропало?.. Пойдешь плакаться к полковнику?.. Как же ты мне опротивел!..