Банда
Шрифт:
— Сейчас вызову дежурного!
— Не надо! Потом, если возникнет необходимость. Около девяти вечера Пахомов зашел в дежурную часть, оставил письмо.
— Письмо?! — встрепенулся Колов. — Какое письмо?
— Пахомов опасался за свою жизнь, об этом и написал в письме.
— Ты видел письмо?
— Нет, к сожалению...
— Как тогда можешь судить о содержании?
— Геннадий Борисович! — взмолился Пафнутьев. — Послушайте! В журнале есть запись, краткое содержание заявления. И там сказано — посетитель опасается за свою жизнь. Письмо передано вам. Для следствия оно имеет важное значение. Возможно, в нем названы люди, названы причины... Вот я и решил
— Хм, — сказал Колов озадаченно и принялся беспорядочно просматривать бумаги на столе. Несколько раз мелькнуло плотное письмо в стандартном конверте, Пафнутьеву нестерпимо захотелось выхватить его из общей кучи, он даже приподнялся, но Колов каждый раз успевал перевернуть письмо, накрыть другими бумагами. Однажды даже взял в руки и вчитался в надписи, но тут же снова бросил на стол. — Странно, — сказал он, нажимая кнопку звонка. — Если письмо передали, оно должно быть здесь. А если его нет, значит мне его не передавали.
Вошла Зоя, молча остановилась у двери. На этот раз сигарету она держала в руке.
— Зоя, возникло недоразумение... Пафнутьев утверждает, что должно быть письмо от некоего гражданина Пахомова... Ты мне все передала?
— Почта у вас, Геннадий Борисович.
— У тебя ничего не осталось?
— Нет, все у вас на столе. Я сама положила.
— Странно, — проговорил Колов. — Ну, ничего страшного, найдется. А ты посмотри у себя повнимательней — может, где и затерялось... Всякое бывает.
— Геннадий Борисович, — начала было Зоя, но Колов перебил ее.
— Ты все-таки посмотри. Это ведь не очень трудно? Руки не отвалятся? — Колов, улыбаясь, посмотрел на секретаршу и та исчезла быстро и бесшумно. — Если письмо было, мы его обязательно отыщем, — продолжил Колов. — Ты вот что... Позвони Зое через час. К тому времени все выяснится. Я еду на совещание, меня не будет, связь поддерживай с Зоей. Она баба толковая. Теперь скажи, тебе известно, что именно было в письме?
Пафнутьеву вопрос не понравился. Десяток лет он проработал следователем, почти ежедневно допрашивая людей, задавая им сотни вопросов. И шкурой чувствовал скрытый смысл сказанного.
— Могу только предполагать...
— Слушаю! — произнес Колов. И это его слово можно было истолковать как “немедленно выкладывай все, что знаешь”.
— Если Пахомов решился зайти в милицию, если он объяснил дежурному причину своего визита... Значит, что уже достали. Он был на пределе. Вполне обоснованно можно предположить, что в письме речь шла именно об этом. Думаю, мы вправе допустить, что в письме он указал источник опасности. Очевидно, от него что-то требовали или к чему-то склоняли... Иначе какой смысл угрожать... То есть, в любом случае письмо может оказаться хорошим подспорьем. Сразу отпали бы многие вопросы. Не исключено, что следствие могло закончится прямо сегодня.
— Сегодня? — усмехнулся Колов. — Круто. Он встал, прошелся по кабинету. Пафнутьев убедился, что и брюки у генерала позволяли ему прямо сейчас отправиться на парад.
— Тебе часто приходится расследовать дела, связанные с убийствами? — спросил Колов.
— Да нет, не очень.
— Не очень — это как?
— С подобным я сталкиваюсь в первый раз, — смешался Пафнутьев. — Но следователем работаю достаточно долго, насмотрелся всякого, — попытался он поправить свой авторитет.
— Но убийство — первое?
— Да.
— Это чувствуется, — Колов вернулся к столу и сел. Помолчал, глядя на лежащие перед ним бумаги. Наконец, поднял глаза на следователя. В его взгляде не было уже ни улыбки, ни готовности вести разговор. — Прости, но у тебя облегченный подход к делу. Вот найдется письмо, вот раздастся голос автора с того света и к вечеру следствие закончено. Музыка играет, барабаны бьют... Нет, Пафнутьев, так не бывает. Анцыферову, конечно, виднее, кому поручать следствие, не мне об этом судить... Желаю успеха. А что касается письма... Если оно действительно было... Найдем. Удасться тебе помочь — будем рады. Не удастся — не взыщи, — Колов поднялся и протянул руку. Пафнутьеву ничего не оставалось, как пожать крепкую, суховатую ладонь бывшего боксера. — Будут новости — не таи, порадуемся вместе.
— Порадуемся, — обронил Пафнутьев. — Был бы повод.
В приемной он остановился у столика секретарши, ожидая, пока она закончит разговор по телефону.
— Все ему отдала, — прошептала Зоя, прикрыв трубку рукой.
— И письмо? — спросил Пафнутьев тоже шепотом. В этот момент затрещал телефонный динамик и в приемной раздался смазанный голос Колова.
— Зайди ко мне.
Зоя бросила трубку, перемазанную губной помадой, сделала прощальный жест — “Иди, ради Бога! Хватит тебе здесь торчать! Иди, пока отпускают!”. Уже выйдя в коридор, Пафнутьев еще раз придирчиво осмотрел себя — вроде, все в порядке. Пуговицы, которым положено быть застегнутыми — застегнуты, которым позволительно быть расстегнутыми — расстегнуты. Тогда нечего дыбиться, проворчал он про себя и покинул мрачноватое здание Управления внутренних дел. На улице его встретило серое от зноя небо, слепящий свет, размякший асфальт. Сунув руки в карманы, Пафнутьев бесстрашно шагнул на залитый солнцем тротуар.
— Падай, падаль! Падай, ты убит! — закричал Андрей, не сдерживая восторга, когда увидел, что Пахомов, в которого он целился с пяти метров, рухнул на высохшую траву газона. На ходу сунув обрез за пазуху, он ухватился за ручку и крикнул на ухо Махначу: “Гони! Теперь твоя очередь!"
Но Махнач, то ли от излишней поспешности, а скорее с перепугу, не рассчитал скорости и на повороте их вынесло на высокий забор из неструганых досок. В последний момент Андрей успел оттолкнуться, мотоцикл выровнялся и, проскочив лужу, они выбрались на плотную песчаную дорожку. Им повезло, — переулок был пуст, не встретилось ни одного человека, да и за заборами, насколько успел заметить Андрей, тоже не мелькали любопытные лица. Свернув в конце переулка влево, оба с облегчением перевели дух. Все шло как и намечалось — посредине проезда стояла грузовая машина с крытым верхом, а из кузова свисала на дорогу толстая доска. Чуть притормозив, Махнач въехал по доске в кузов и резко нажал на тормоз. Машина стояла с заведенным мотором, и водитель так рванул с места, что они еле устояли на ногах. Доску пришлось втаскивать уже на ходу.
Прошло не больше минуты, и грузовик влился в общий поток транспорта и ехал, никого не обгоняя, соблюдая правила движения, притворяясь машиной добропорядочной и трудолюбивой. Ни у кого не вызывал ни малейшего подозрения фургон, на котором можно перевезти мебель, мешки с картошкой, бочки, а то и несколько сот кирпичей. Еще до того, как примчалась “скорая”, к месту происшествия, грузовик был уже далеко и продолжал неумолимо удаляться от опасного места.
— Ну, Вовчик! Славно мы сработали! — восторженно проговорил Андрей. Он все никак не мог успокоиться, был возбужден и ему не терпелось выплеснуть свою радость. — Ты видел, как он рухнул, нет, скажи, ты видел? — Сняв шлем, Андрей стоял с всклокоченными волосами и лицо его заливала счастливая улыбка.