Банк хранящий смерть
Шрифт:
Пауэрскорт рассматривал кончики своих пальцев, осторожно растирая их. Первой заговорила леди Люси.
— А не мог он уехать куда-нибудь еще? На итальянские озера или куда-то на побережье Рейна. Ужасно, если труп окажется этим самым бедным стариком.
— Ну, вряд ли его можно назвать бедным, — весело рассмеялся Берк, — поговаривали, что он способен тягаться с десятью главными воротилами Сити, — такой уж точно не бедняк.
— Будь вы богачом из богачей, вряд ли бы захотели закончить свою жизнь подобным образом. Если, конечно, это на самом деле был старый мистер Харрисон, — вступилась за покойного леди Люси.
—
— Верно, — подтвердил Берк, снова напуская на себя деловитость. — Только постарайся действовать с максимальной осторожностью и конспирацией. Харрисонам могли сообщить, что я наводил о них справки на Ломбард-стрит. И уж конечно, им донесут, что я справлялся о них в Германии. Нам следует действовать очень осторожно.
А теперь мне пора домой. Еще раз спасибо за лимонад. Вы не забыли, что приглашены к нам за город на выходные, чтобы присутствовать на введении в должность моего нового викария? Вот уж не представлял, что, приобретая дом и землю, я в придачу возлагаю на себя дополнительные обязанности! — Уильям Берк рассмеялся, радуясь своему новому приобретению. — Тебе придется прочесть отрывок из Библии, Фрэнсис. Не забудь. Я еще и епископа пригласил. «Не возвещайте об этом на улицах Гефа» [6] , как говорят пасторы, — Берк улыбнулся хозяевам, — три года назад я спас его епархию от банкротства. Впрочем, это уже другая история.
6
Берк неверно цитирует библейский текст «Не рассказывайте в Гефе, не возвещайте на улицах Аскалона…», Вторая книга Царств, 1:20.
С этими словами Уильям Берк, финансист и новоявленный владелец имения, скрылся в ночи.
— Фрэнсис, — окликнула леди Люси, — очнись, очнись!
Пауэрскорт погрузился в свои мысли. Жена привыкла к этому. Она с улыбкой наблюдала, как ее муж невидящим взглядом смотрит на гаснущий огонь в камине.
— Извини, Люси. Я размышлял о том, что теперь делать. Мне кажется, надо найти того, кто бы мог все хорошенько разведать в доме Харрисонов. В деревне, в окрестностях, на почте — повсюду.
— Я знаю, кто тебе нужен. — Леди Люси склонилась к плечу мужа и обняла его. — Тебе надо послать за Джонни Фицджеральдом, так? Только предупреди его: пусть будет поосторожнее. В прошлый раз его чуть из-за тебя не убили, а это случилось в глубине Нортгемптоншира. Вряд ли Оксфордшир окажется более безопасным.
Леди Люси вспомнила еле живого шафера на их свадьбе, полицейского, охранявшего входную дверь, и раненого Фицджеральда, перебинтованного, словно мумия, и едва не лишившегося чувств у самого алтаря.
Пауэрскорт улыбнулся жене, вспомнив речь Джонни Фицджеральда на их свадьбе.
— Мы будем осторожны, Люси. Мы будем очень осторожны.
4
— Кларендон-парк построил один набоб на деньги Ист-Индской компании, — объяснял Уильям Берк Пауэрскорту, указывая на свой дом в стиле Палладио недалеко от Марлоу.
Мужчины поджидали свои семейства, пока дамы
— Его построил некто по имени Фрэнсис Ходж. Он сколотил состояние в Индии и вернулся домой, чтобы на старости лет пожить в мире и покое на берегу Темзы. Увы, его мечтам не суждено было сбыться.
— А что стряслось? — спросил Пауэрскорт. Всякий раз, когда ему предстояло читать отрывок из Библии, он немного волновался.
— Беднягу — в конце концов он и впрямь стал бедняком — обвинили в алчности и коррупции. Это было связано с его делами на Востоке, почти как в случае с Уорреном Гастингсом. Куча денег ушла на адвокатов. Ходжу пришлось несколько месяцев кряду таскаться в Вестминстер, чтобы отвечать на вопросы парламентских ханжей и все это время наблюдать, как обесцениваются его акции в Ист-Индской компании. Кажется, в какой-то момент они стали падать на пятьдесят тысяч в неделю.
Пауэрскорт понимал, что дом, судьба которого столь тесно связана с лондонским Сити, не мог не привлечь внимания его родственника-финансиста.
— Уж не опасаешься ли ты, Уильям, — заметил Пауэрскорт, — что история дома как-то отразиться на твоих делах? Тебе-то не грозят ежедневные разбирательства в палате общин. Вряд ли даже самые оголтелые члены парламента станут копаться в твоих делах.
— Да уж вряд ли, — со значением подтвердил Уильям Берк и рассмеялся.
Пока они сидели в маленькой церкви бок о бок с арендаторами и членами их семей, Пауэрскорт думал о своих сестрах. Конечно, они нежно любили друг друга, но было в их отношениях и какое-то соперничество. Элеонора, младшая, выбрала в мужья необыкновенного красавца, но у того почти не было денег. Мэри, средняя сестра, поступила весьма благоразумно, выйдя замуж за Уильяма Берка. А Розалинда, старшая из трех, пожалуй, обошла всех, заключив брачный союз с лордом Пембриджем, аристократом, обладателем солидного состояния и владельцем шикарных особняков на площади Сент-Джеймс и в Хэмпшире. И вот сейчас он наблюдал какую-то натянутость в отношениях сестер, а в поведении Мэри заметил некоторое высокомерие. Демонстрируя гостям достоинства нового дома и рассуждая вслух о том, сколько слуг и садовников им теперь придется нанять, она держалась со старшей сестрой почти покровительственно. И Розалинда словно почувствовала, что ее положение самой удачливой из сестер, королевской пчелы в ее собственном улье, пошатнулось.
Пауэрскорт поднялся, настал его черед читать отрывок из Библии. Он покосился на свое семейство, желая удостовериться, что дети ведут себя прилично.
— Первый отрывок, — начал он своим ясным тенорком, — взят из двадцать первой главы Евангелия от Матфея.
«И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей».
Новый викарий, рыжеволосый господин тридцати с лишним лет, держался очень солидно. Епископ, столь величественный в своем пурпурном одеянии, клевал носом. В шестой или седьмой раз после прихода в церковь Пауэрскорт с недоумением задавал себе вопрос, как удалось епископу довести свой приход почти до полного разорения? Может, он вот также спал на скучных собраниях приходской финансовой комиссии? Или неудачно вложил пожертвования прихожан в биржевые бумаги?