Банк хранящий смерть
Шрифт:
— Какой из этих чертовых комитетов? — спросил премьер-министр. — Может, лесного хозяйства? Или технического образования? Морских перевозок?
— Что-то в этом роде, премьер-министр.
— Поступайте, как сочтете нужным, Макдоннел. Ступайте.
Управляющий Английским банком подошел к Пауэрскорту, стоявшему у окна. Полицейские все еще охраняли дом номер 25. Роузбери вновь занялся бюллетенями скачек, где отметил еще несколько возможных фаворитов на предстоящий вечер. Берк теперь вновь и вновь писал на последней странице тетради свое имя. Премьер-министр закрыл глаза. Пауэрскорт опять задумался об успехе дела и личном поражении. Он вспомнил семейство Фареллов,
Снова этот тихий скрип. Лицо Макдоннела по-прежнему бесстрастно. По его виду невозможно догадаться, с какими известиями он пришел.
— Три процента на двадцать лет. И никаких выплат в первые два года, — доложил он.
— Сколько это выходит, мистер Берк? — спросил премьер-министр, не вставая с дивана.
— Сто пятьдесят тысяч в год, сэр.
— Ладно, — вздохнул премьер-министр. — Пусть будет так. А что мы можем предложить за еще полпроцента, Макдоннел?
— Боюсь, что я уже упомянул совместный комитет двух палат по иностранным займам.
— Боже, неужели и это?
— Я подумал, — объяснил Макдоннел с самым невинным видом, — что мистеру Месселю будет что сказать по этому вопросу. Но я предупредил его, что это только вероятность, не больше, премьер-министр. Ничего определенного. Если понадобится, мы можем и отказаться.
— Пауэрскорт, — премьер-министр наконец-то поднялся с дивана, — мы весьма признательны вам за гостеприимство. И я буду еще более признателен, если вы угостите нас шампанским. Управляющий, мистер Берк, не могли бы вы приступить к оформлению финансовых документов и всего прочего с мистером Месселем? Скоро, с Божьей помощью, он станет лордом Месселем. Приведите сюда этого человека, Макдоннел. Надо выпить за успех дела. За спасение Сити!
«Добро пожаловать, мистер Мессель, — с горечью подумал Пауэрскорт. — Добро пожаловать в мир избранных. Добро пожаловать в наши клубы. Добро пожаловать на юбилей. Добро пожаловать в Британию, такой, какова она есть в году 1897 от Рождества Христова».
— Могу я поговорить с вами по личному вопросу, премьер-министр? — спросил Пауэрскорт, закрывая двери за отбывавшими финансистами.
Он рассказал премьер-министру о случившемся, показал ему письмо похитителей, оно уже немного потрепалось — слишком часто его доставали и перечитывали. Пауэрскорт не знал, как поступит премьер-министр. Ему было известно, что того считают одним из самых жестких политиков последнего столетия, что коридоры и комитеты Вестминстера завалены трупами его политических оппонентов. Но первая реакция премьер-министра оказалась для Пауэрскорта неожиданной.
— Боже мой, Пауэрскорт, — пробормотал премьер-министр, — ведь последние полтора часа были для вас сущей пыткой! Как вы выдержали все эти переговоры и Макдоннела, снующего вверх и вниз по лестнице! Это же был для вас сущий ад! Почему вы не сказали мне сразу?
— Я решил, что это будет нечестно. Ведь если бы переговоры не увенчались успехом и Банк Харрисонов все же лопнул, леди Люси, возможно, вернулась бы в этот дом уже к вечеру.
Он быстро обвел взглядом комнату, словно надеялся, что жена вот-вот и впрямь влетит в окно.
— Господи, мы должны отыскать ее, Пауэрскорт!
Премьер-министр помолчал, поглаживая бороду. Неожиданно вошла кошка Пауэрскортов. Она прямиком направилась к премьер-министру и устроилась у него на коленях, громко мурлыкая от радости, что обрела нового друга.
— Позвольте мне сказать вам, чем я могу вам помочь, — продолжил премьер-министр, почесывая кошачью щеку. — Я могу представить в ваше распоряжение силы государства. Если вам понадобятся полк или два — вы их получите. Если вам потребуется, чтобы парочка эсминцев встала на якоре у побережья Брайтона — это будет исполнено. Если возникнет необходимость взять Брайтон в оцепление — мы сделаем это.
Он замолчал. На лице его появилось неприятное выражение. Этого-то и боялся Пауэрскорт. Он догадывался, что за этим последует.
— Но позвольте мне сказать вам также, чего я сделать не смогу. — Кошка, словно почувствовав, что новый приятель ей совсем не друг, соскочила с колен премьер-министра и уселась у ног Пауэрскорта. — Вот уже семь лет я имею честь служить Ее Величеству на посту премьер-министра. За это время я сделал то, что считал необходимым, для сохранения свобод и конституционных прав в отечестве и для упрочения могущества этой страны за рубежом. Но одного я сделать не могу, сколь бы ни велико было давление на меня личных пристрастий. — Он печально посмотрел на Пауэрскорта. — Я не имею права уступать шантажу, откуда бы он ни исходил. Иначе деятельность правительства станет невозможной. Благодаря вашим талантам был раскрыт и предотвращен зловещий заговор. И я не могу выбросить на ветер эту победу. Говорят, вы самый искусный детектив в этой стране, лорд Пауэрскорт. Я не сомневаюсь, что вы сможете спасти леди Пауэрскорт из лап этой презренной шайки мерзких шантажистов. Дайте нам знать, если вам понадобится наша помощь.
— Все, что мне необходимо, — с горечью отвечал Пауэрскорт, — это то, что я не могу получить. Время. У меня остается меньше четырех дней, чтобы найти жену.
— От всего сердца желаю вам удачи, — сказал премьер-министр, торопясь выпутаться из сложной ситуации. — Мы все будем молиться за вас.
30
В поезде ехали в основном семьи, решившие провести денек в Брайтоне. Пауэрскорт заметил, что его форма словно магнитом притягивала детей. Закрыв ладошками лица, они тайком подглядывали за ним сквозь растопыренные пальчики или выглядывали из-за родительских спин. В купе расположилось семейство с шестью детьми.
— Папочка, а можно мне будет прокатиться на ослике? — спросила девчушка лет семи.
— А на пирс мы пойдем, папа? — интересовался десятилетний мальчик.
— А на лодке в море? — волновался будущий моряк, которому пока было не больше восьми.
— Да, да и да! — рассмеялся их отец, сгребая троицу в охапку и усаживая у себя на коленях. — У нас будет отличный денек!
Пауэрскорт впервые за последние восемь часов улыбнулся солидарной родительской улыбкой. Он надеялся, что и его день тоже будет удачным, но понимал, что шансов мало. «Держись, Люси, — пробормотал он, когда поезд въехал в длинный туннель в нескольких милях от Брайтона. — Держись, Люси. Я иду».
Он отыскал Джонни Фицджеральда в ресторане привокзального отеля, тот ел мясной пирог и пил лимонад.
— С тобой все в порядке, Джонни? — поинтересовался Пауэрскорт.
— Все нормально, только вот утро было ужасное.
— Это что — лимонад? — удивился Пауэрскорт. — Не припомню, чтобы ты прежде снисходил до этого напитка. А ведь я знаком с тобой более двадцати лет.
— Сейчас все объясню. — Фицджеральд вдруг посерьезнел. — Прошлой ночью, когда большинство горожан уже мирно спали, я отправился прогуляться по побережью. Тогда-то я и дал себе зарок, что ни капли не возьму в рот, пока мы не отыщем леди Люси. Ни капли.